Тайна распущенного шарфа
Шрифт:
Анна возмутилась, но не успела высказаться.
– Самый главный вопрос: тебе нужна любовь для жизни или вместо жизни? – продолжил Виталик. Анна смотрела на него удивленно: она не ожидала такого вопроса. – Отношения для жизни или вместо жизни? Вот в этом и дело: у тебя любовь и отношения вместо жизни!
– А как по-другому? – искренне не понимая, спросила она. – А как же всепрощающая, всепонимающая и обязательно принимающая любовь?
– Ты про безусловную любовь? – уточнил Виталик. Анна кивнула в подтверждение. – Безусловная любовь, Аннушка, может быть только между матерью и ребенком.
– А почему ты решил, что в моих отношениях с Матвеем есть псевдолюбовь или манипуляция? – удивилась Анна.
– Ты же сама сказала! – ответил Виталик, хотя она всем своим видом показывала, что не говорила этого. – Твоя самодиагностика. Ты человек, который медитирует много лет. Ты, как никто, должна знать, что хорошо – это когда хорошо. Хорошо – это когда хо-ро-шо, – еще раз медленно, по слогам произнес он. – Ты не можешь уснуть рядом с ним, значит, что-то не так, – констатировал Виталик. – А насчет манипуляции… Там, где подавляется воля, начинается манипуляция. Он подавляет твою волю, если делает то, что ты просишь его не делать.
– Что именно?
– Например, его опоздания. Ты просишь, а он продолжает! Он подавляет твою волю, а это манипуляция. Неважно сейчас, сознательно или бессознательно он это делает: это все равно манипуляция. Мужчины манипулируют женщинами в основном двумя способами: напором и материнством. Ты либо пройдешь этот урок, либо всю жизнь будешь натыкаться на таких, как Матвей.
– Каких? Ты его даже не видел!
– Таких, которые из ветра превращают тебя в песчинку, – игнорируя ее возражение, продолжил друг. – Посмотри на свою жизнь! Со Стасом было так же, только он действовал через напор. Этот статуса еще не имеет – действует через материнство.
Она не соглашалась с ним, все ее нутро противилось. Она была как раненый зверек, которого ловят в лесу, чтобы вылечить, а он из последних сил сопротивляется. Он убежден: его загнали в угол, чтобы уничтожить. Этот зверек готов напасть на своего спасителя, готов умереть от ран, только бы не менять лес на новую реальность.
– Он не такой!
– Инкубационный период! Инкубационный период – хотя бы девяносто дней. Начни бороться за себя! Перестань бороться за него! Если я ошибаюсь, то он себя проявит.
– Что это значит?
– Отключи свои инстинкты и эмоции. Только наблюдай за его действиями.
– Как? Как отключить эти инстинкты? – возмутилась Анна. – Я не прибор с кнопками «вкл» и «выкл».
Виталик задумался и через минуту продолжил:
– Есть очень хорошее упражнение. Каждый раз, когда он говорит тебе что-то, ты про себя проговаривай: «Не верю».
– Так, может, он правду говорит в этот момент? – недоверчиво спросила Анна.
– Если говорит правду, ты это сразу почувствуешь.
– Что, так просто?
– Все гениальное просто.
– Мне кажется, Виталик, что все еще проще,
– Лучше бы ты мне этого не говорила, – разочарованно застонал он. – Его акции в моих глазах упали до нуля. Если мужчина не понимает, что ты можешь ему дать, это тем более не твой мужчина.
– Он сказал, что, когда вернется из Одессы, все изменится.
– Ничего не изменится, Аннушка! – в голосе Виталика звучало сочувствие.
– Что еще я могу сделать?
– Закончи отношения с ним, – сказал он тоном клиента, говорящего официанту: «Кофе, пожалуйста».
– Гала тоже так говорит, – со вздохом сказала Анна.
– И она абсолютно права! – Виталик улыбнулся. – Кстати, как она?
– Все та же.
– Передавай ей привет. Что еще она говорит?
Они знакомы с Галой много лет, и Виталик неоднократно имел возможность оценить остроту ее языка.
– Говорит: «Для тебя нет никакого опыта здесь. Здесь только его опыт, и этот опыт в том, что он мудак», – копируя тон Галы, процитировала Анна.
– И опять она права! – смеясь, согласился он. – Нужно записывать ее высказывания. Лучшие философы мира целыми трактатами не смогли донести то, что она передает одной фразой. – Все еще улыбаясь, он продолжил: – И закончи отношения с ним.
– Я не могу, Виталик. Объясни мне, почему он так себя ведет, – настаивала она.
– Я могу объяснить, но ты сейчас меня не услышишь. Я завтра провожу семинар в Киеве, потом улечу и вернусь в субботу. Когда вернусь, мы встретимся и продолжим наш разговор. – Виталик на мгновение перевел взгляд на уток и вернулся к ней. Их глаза встретились. – Пообещай мне, что включишь «инкубационный период» и будешь пропускать все его слова через «Не верю».
Анна внимательно смотрела в глубину его синих глаз. Ее маленький зверек еще сопротивлялся, желая остаться в лесу, потому что там хоть и с ранами, но привычно. Спаситель же продолжал догонять.
– Это очень важно! – убедительно сказал он.
Раны кровоточили так сильно, что желание выжить с каждой секундой побеждало. Зверек покорился. Она покорилась.
– Я обещаю.
Анна ехала домой после встречи с Виталиком уставшая, но чувство безнадежности исчезло, пришло облегчение. Пик эмоциональной боли пройден, она начинала выздоравливать. Ее инстинкт самосохранения нашел выход. Эта встреча помогла успокоиться. Анна чувствовала, что логика начинает отвоевывать позиции. Состояние, в котором она пребывала последние три дня, закончилось. Пришло умиротворение.
До разговора с Виталиком она была как человек в густом тумане: безнадежно потерявшийся, не осознающий, где он и куда идет. Психолог сделал главное: дал в руки фонарик, а с ним и точку опоры, благодаря которой она могла хотя бы понять, что нужно делать. Анна не знала, что увидит, когда нажмет кнопку «вкл», но осознавала, что ее нужно нажать. Она анализировала разговор с Матвеем и его решение остаться. Она по-прежнему не находила причинно-следственных связей в его поведении. Анна продолжала блуждать в тумане. «Зачем, Матвей?»