Тайна распущенного шарфа
Шрифт:
– А у нас он есть?
– Я считаю, что да. А ты как думаешь?
Матвей неуверенно повел плечами.
– Понимаешь, Аня, очень легко любить такую, как ты.
– В смысле?
– Успешную, красивую, умную, с правильными принципами – и всегда позитивную. И я все время задаю себе вопрос: если бы ты жила в общежитии где-нибудь на окраине, я бы любил тебя?
– Это совершенно бессмысленный вопрос.
Ей действительно это казалось по-детски глупым.
– А ты бы любила меня? – не унимался он.
–
– Я смотрю на тебя и думаю, что ты очень похожа на ту женщину, которая выбросила его вещи. Не пытаюсь ли я получить от тебя то, что не смог получить от нее? Не возмещение ли это?
– Матвей, я – не она, мы разные. То, что мы внешне похожи, – это нормально.
– Почему нормально?
Анна рассмеялась.
– Я была третьей женой Арниса. Мы все выглядим как сестры, включая четвертую. Мужчины склонны выбирать женщин одного типа.
– Когда я вижу таких, как ты, мне становится страшно. Но в то же время тянет, как магнитом, – признался он.
– У меня то же. Когда вижу такого, как ты, меня тоже тянет, – грустно вздохнула она и добавила шепотом: – Не бойся, я тебя не обижу, доверься мне.
– Тебя что, совсем не страшит боль?
Анна отрицательно покачала головой.
– Жизнь – это не когда мы закрываемся от мира, однажды получив травму. Жизнь – это когда ты остаешься открытым, несмотря на всю пережитую боль. Нельзя понять, что для тебя хорошо, пока не попробовал. Есть только один способ: начать.
– С чего? – задумчиво спросил Матвей.
– С правды, – ответила она.
Анна вспомнила, сколько мужества понадобилось ей, чтобы сказать правду Жене, но результат того стоил. Преодолев себя, ты освобождаешься от лжи и двойственности. Преодолев себя, ты получаешь бесценное спокойствие.
– В этом разговоре нет смысла. В конце концов, ты сама пригласила меня на свидание, – отрезал Матвей. – Пошли спать.
Анна с сожалением вздохнула. Ему так и не хватило мужества начать.
– Могу я задать тебе вопрос? – спросила она. Матвей кивнул. – Ты сказал, что, когда вернешься из Одессы, все изменится. Что изменилось, Матвей?
Он закурил еще одну сигарету. Курил и смотрел вдаль. Затем ответил коротко:
– Ничего.
Анна вздохнула: Виталик оказался прав.
– Две недели заканчиваются в субботу, – напомнила она.
– У меня есть время, пока швы не сняты, – гася окурок в пепельнице, задумчиво пробормотал он и спросил: – Что Люся хочет мне предложить?
– Она возвращается во вторник. Я организую тебе обед с ней – она сама обо всем расскажет.
– Нужно встретиться с Люсей как можно быстрее. Пойдем спать, – повторил Матвей, подавая ей
Открывая дверь ванной, она слышала голос Матвея – он разговаривал с кем-то по телефону. Напряжение не покинуло квартиру и наутро. Он был молчаливым, озадаченным и удрученным. Анна быстро прошмыгнула в спальню мимо него.
– Аня! – окликнул ее Матвей. Она выглянула из-за двери. – Мама, я перезвоню, – быстро сказал он в трубку. – Подойди, хочу посмотреть, как повязка.
Она медленно подходила к нему. Опять накрывало непонятное стеснение. Анна присела рядом. Матвей проверил пластырь. Она хотела встать, но он удержал ее за запястье и посмотрел в глаза.
– Аня, – несколько обреченно сказал он. – Не нужны мне все дары мира. Что мне сделать, чтобы Богинская меня полюбила?
– Матвей, почему ты решил, что я тебя не люблю?
– Твоя любовь какая-то странная – не такая, как у всех, – многозначительно ответил он.
– Не понимаю, в чем странность?
– Ты не звонишь мне, например.
– Матвей, я не звоню не потому, что не хочу. Я звонила вначале, но ты все время не брал трубку. Поэтому не звоню – не хочу мешать. Не хочу контролировать тебя, не хочу надоедать, не хочу отвлекать от работы. Я думаю, если у тебя есть время и желание, ты позвонишь сам.
– Но женщины не ведут себя так! – возмущенно заявил он. Анна улыбнулась. – Ты очень сложная, Аня.
– Мужчины тоже не ведут себя так, как ты. Но я же приняла это, – Анна замолчала. – Может, другие женщины ведут себя иначе, но я – так. И я не сложная, Матвей. Со мной все просто. Если ты хочешь, чтобы я звонила чаще, делай то же. – Матвей напряженно смотрел на нее. – Или хотя бы скажи: «Аня, ты можешь звонить мне так часто, как только захочешь. Я рад твоим звонкам».
– То есть даже самые сильные чувства не смогут заставить тебя бороться за меня или добиваться? – Матвей сделал акцент на слове «сильные».
– Я не нуждаюсь в жалости и убеждена, что насильно мил не будешь. В моем понимании сильные чувства не будут преследовать человека. Такие чувства подразумевают любовь к личности. Поэтому мои чувства означают уважение к его желаниям. И если его желание – мне не звонить, значит, я не буду навязывать свое присутствие. Я принимаю его выбор.
– Может, ты просто никогда не любила по-настоящему? – недоверчиво спросил Матвей.
– Любила, – Анна вспомнила свои чувства в утро перед операцией. – Любовь в моем понимании – это уважение к свободе человека, а не слепое желание владеть им. Когда ты хочешь владеть и контролировать, а значит, управлять, – это страсть, это удовлетворение амбиций, это повышение собственной значимости, это все что угодно, но только не любовь. – Анна смотрела на него. – Я многому научилась именно благодаря тебе, Матвей, – задумчиво сказала она.