Тайна Ретта Батлера
Шрифт:
— Ну что, Рэтт, выпьем за твое выздоровление? — предложил мексиканец.
Рэтт Батлер аккуратно поднес стакан к самым губам.
— Пить с тобой, Мигель, не большое удовольствие.
— А я тебя и не спрашиваю, Рэтт, нравится тебе со мной пить или нет, но нам некуда деваться друг от друга.
Мужчины пристально посмотрели друг другу в глаза и выпили.
Мигель подобрел душой после пропущенного стакана и предложил Батлеру повторить, но тот отказался.
Он поднялся из-за стола и сказал:
— Я пойду на ярмарку, а то и в самом деле,
— Не забудь купить седла! — крикнул вдогонку Мигель Кастильо.
А в это время в городок входили молодой человек и молодая женщина.
Одеты они были просто, но не очень бедно, хотя густой слой пыли, накопившейся на их обуви и одежде, очевидно за время долгого пути, придавал им не слишком привлекательный вид.
Мужчина был хорошо сложен, смугл, с суровым лицом. В профиль его нос казался почти прямым.
На нем была короткая куртка из коричневой замши, к тому же, более новая, чем остальные части его костюма. Бумазейный жилет с белыми пуговицами, короткие, тоже бумазейные штаны и соломенная шляпа с лакированной черней лентой.
Он не был похож на искателя счастья, скорее всего, он являлся сезонным рабочим. Даже в самом его шаге чувствовалось свойственное ему упрямство и циничное безразличие.
Пара была действительна своеобразной и шли они в глубоком молчании.
Это не могло не броситься в глаза всаднику, приближавшемуся к ним. Он скакал во весь отпор, несмотря на вечернюю жару. Его черный плащ развевался, а черная широкополая шляпа прятала острый взгляд темных глаз. Узкие усики топорщились над плотно сжатым ртом.
Гарри Купер скакал в город. Он бросил мимолетный взгляд на идущих в том же направлении мужчину и женщину.
Они шагали бок о бок так, что издали могло показаться, будто это люди, связанные общими интересами и ведут они между собой тихий и непринужденный разговор.
Но когда Гарри Купер приблизился к ним, то обнаружил, что мужчина совсем не обращается к женщине, а просто читает какой-то листок — не то газету, не то письмо.
Гарри Купер на скаку не успел разобрать что именно.
Он вскоре забыл про мужчину и женщину, ведь ему предстояло отыскать Билла Карлсона, который по всем его расчетам должен был направиться с военным фургоном в этот городок.
А где же еще можно было искать сержанта? Только в салуне. Ведь каждый военный после долгого переезда обязательно направляется выпить.
А мужчина и женщина, отворачиваясь от поднятой конем пыли, шли дальше.
Женщина, казалось, не получала никакого удовольствия от присутствия мужа. В сущности, она и шагала по дороге в полном одиночестве. Иной раз согнутый локоть мужчины почти касался ее плеча, поскольку она шла очень близко к своему спутнику. Но сама она старалась не задевать его.
Казалось, ей и в голову не приходит взять его под руку, да и он не помышлял предложить ей руку.
Нимало не удивляясь его пренебрежительному молчанию, она принимала это как что-то вполне естественное.
Главным,
Когда же, задумавшись, она молча брела, попадая в тень, ее лицо принимало суровое апатичное выражение, какое бывает у человека, ожидающего от времени и от жизни всего, кроме, может быть, справедливости.
Ни у кого, кто видел мужчину и женщину, входящих в городок, не возникало и тени сомнения, что это муж и жена.
Жена все время упорно смотрела на расположившуюся за городом ярмарку. Собственно говоря, расстояние до нее было с какой-нибудь десяток домов и ярдов двести пустоши.
Дорога вела к ней не совсем прямая, но и не слишком извилистая, не ровная, но и не холмистая, окаймленная деревьями серо-зеленого цвета, какой приобретают обреченные на жару листья. Трава на обочине был припудрена пылью, которой осыпали ее мчащиеся с самого утра повозки, той пылью, что лежала на дороге, заглушая, словно ковер, шум шагов. И благодаря этому все звуки ярмарки отчетливо доносились до них.
Мимо пары прошествовал Рэтт Батлер, ведущий под уздцы четырех коней.
Вскоре Рэтт, а за ним мужчина с женщиной, очутились на ярмарочном поле с загонами для скота, где были выставлены и уже проданы сотни коней и овец, которых почти всех увели.
К этому часу с серьезными делами уже было покончено, оставалось только продать с аукциона животных похуже, которых не удалось сбыть с рук, поскольку от них наотрез отказались взять солидные скупщики, рано прибывшие на ярмарку. Они уже решили, что ничего путного на аукционе предложено не будет и собирались отправиться в салун.
Завидев Рэтта Батлера с четверкой великолепных коней, заметно оживились.
Но сказать, что возле аукциона для торговли скотом толпа зевак поредела, было бы несправедливо. Она была еще гуще, чем в утренние часы. Теперь тут появились и люди более легкомысленные, чем торговцы скотом: свободные от работы поденщики, несколько солдат, приехавших домой на побывку, городские лавочники и тому подобный бездельный люд. Для них полем деятельности служили в основном ларьки с игрушками и всякой чепухой, палатки с выпивкой, шатры с восковыми фигурами, живыми уродами, прорицателями и игрой в наперсток.
Рэтт Батлер подозвал к себе аукционщика и обратился к нему:
— Не согласишься ли, приятель, продать четверку великолепных лошадей за хорошие комиссионные?
Аукционщик принялся тут же разглядывать товар, с интересом осмотрел армейские клейма на конях и обратился к Рэтту:
— Откуда они тебе достались, приятель?
— Я же не прошу за них много, — ответил Рэтт Батлер.
Аукционщик долго торговался, но потом согласился выставить коней на торги, правда, предварительно предложив условия, которые Рэтт Батлер безоговорочно принял.