Тайна Ретта Батлера
Шрифт:
Но что-то отпугивало их от лица.
«Может, они испугались моего пристального взгляда? Может, это удерживает их от нападения?»
Крысы копошились вокруг него, взбирались на грудь, но к лицу приблизиться не решались.
Неожиданно мучения кончились.
Омерзительные животные, испуганные внезапным переходом от тьмы к свету со страшным писком бросились врассыпную.
Мигель Кастильо слышал только торопливый топот лапок по черному камню и по твердой земле. Можно было подумать, что именно
Он почувствовал, что весь в холодном липком поту, волосы все еще стояли дыбом, он еще не был уверен, что все кончилось.
Из-за холмов медленно всходило солнце, и свет бил ему прямо в лицо.
Мигель зажмурился…
Он не знал, что лучше — умереть во сне от кошмара или умереть днем от пронзительных горячих лучей солнца без капли воды.
Постепенно к Мигелю вернулись силы, он встал на ноги.
— Нужно идти, нужно бороться за свою жизнь, — прошептал он.
Солнце уже нещадно палило, и он пожалел, что провел ночь в таком кошмарном забытьи. Лучше бы он шел, полз, ночью было бы легче идти.
Но теперь ему вновь предстоял долгий, бесконечно долгий день под испепеляющим солнцем.
Мигель пошел к холму.
Его вершина казалась такой недосягаемо высокой, что он сомневался, сможет ли до нее добраться. Ему казалось, вершина отдаляется с каждым его шагом.
Он старался не смотреть вверх, только себе под ноги, сухая земля рассыпалась под подошвами его сапог, он спотыкался на маленьких камешках, но упрямо карабкался вверх.
«Если с этой вершины я ничего не увижу, то, наверное, не смогу идти дальше».
Мигелю Кастильо казалось, что за вершиной холма вообще ничего нет — там конец мира.
Он упал, потом пополз и уже абсолютно не обращал внимания на то, что царапает себе руки в кровь об острые камни.
Наконец он дополз и опустил голову на руки. Мигелю было страшно поднять свой взгляд. Он боялся увидеть перед собой раскаленную равнину, растрескавшуюся землю и редкие серые камни, разбросанные по ней.
И ни капли воды.
Камешки под его руками были горячими как угли, а пыль была похожа на пепел.
Мигелю показалось, что он лежит на догорающем костре.
Наконец он поднял голову.
И не поверил своим глазам — всего в полумиле от него за пересохшим руслом реки раскинулся небольшой поселок.
Мигель знал этот поселок: несколько раз проезжал через него. И, слава Богу, никогда здесь не пытались его повесить.
Так что появиться в нем он мог спокойно.
И откуда только взялись силы.
Мигель поднялся на колени и воздел руки к небу.
— Ты спас меня, Господи. Благодарю тебя, — прокричал он и кубарем скатился к подножию холма.
Внизу он поднялся, отряхнулся.
Теперь Мигель Кастильо был согласен и на то, чтобы его в этом
Лишь перед смертью дали вдоволь напиться.
Он подошел к поскрипывающему и раскачивающемуся подвесному мосту и ступил на его помост. Доски под ногами заходили ходуном, канаты скрипели, Казалось, мост вот-вот обрушится в пересохшее русло.
Мигель Кастильо широко ставил ноги, держался двумя руками за шершавые джутовые канаты.
Перед его глазами была цель, к которой он стремился — большой колодец на площади, городок казался вымершим, ветер гонял по его улицам тучи желтой пыли.
Мигель Кастильо ступал, боясь, что не хватит сил добрести до другого конца моста. Ветер как-будто поставил себе целью сбросить его в каменистое ложе пересохшей реки.
Но тяга к жизни была сильнее любой усталости. Мигель подтягивался на руках, волочил за собой непослушные ноги.
Вот мост кончился.
Мигель постоял на дощатой площадке, перевел дыхание и пошатываясь побрел к колодцу.
Он пожалел, что позволил себе расслабиться, когда выбрался с этого чертова моста, он боялся, что сил не хватит и он испустит дух возле самого колодца, так и не припав к живительной влаге.
Мигель не понимал, откуда в его истощенном, изможденном теле берутся силы двигаться.
Но в конце концов его руки легли на шершавые камни колодца, и он заглянул внутрь.
В лицо Мигелю дохнуло прохладой, свежестью воды. Но вода была так далеко, что ему подумалось, проще не вытаскивать ведро, а прыгнуть туда.
К ней, к воде!
Дрожащими руками Мигель принялся опускать бадью в черное жерло колодца. Он услышал далекий всплеск и увидел, как качнулось далеко в глубине отраженное небо.
— Скорее, скорее, — шептал он, выбирая веревку, — скорее.
Ведро, ударяясь о стенки и расплескиваясь, медленно ползло вверх. Руки Мигеля дрожали, ему было жаль каждой расплесканной капли влаги.
Наконец бадья показалась из жерла.
И Мигель Кастильо, боясь, что выпустит веревку, перехватил ее рукой. Теперь уже никакие силы на свете на заставили бы его выпустить ручку бадьи из пальцев. Он поставил ее на край колодца и, обливаясь, принялся пить.
Но тут же спохватившись, выплюнул воду.
— Нет, сейчас нельзя пить, иначе я умру.
И он принялся обливать водой свое запыленное лицо, растирать грязь на своей груди, он опустил свои исцарапанные кровоточащие руки в воду и блаженно закрыл глаза.
Через полчаса он смог напиться. Потом еще дважды опускал бадью в колодец и дважды обливал себя с ног до головы. Был знойный полдень и горожане предпочитали в это время сидеть дома.
Никому не было дела до Мигеля, чудом прошедшего по пустыне семьдесят миль без капли воды — и выжившего.