Тайна "Сиракузского кодекса"
Шрифт:
— Дэнни, не суди себя так строго.
Я перевернул руки ладонями вверх.
— Если уж мне судьба быть смешным…
— После того как исчезает внешняя мишура, — рассеянно проговорила она, — ничего другого и ждать не приходится.
— Ну я, безусловно, рано начал.
— Не так все плохо, дорогой. Ты мог бы работать в «Вечерних новостях». Работа состоит в том, чтобы пугать, а не развлекать.
Я тронул ее обручальное кольцо.
— От которого
— От первого.
— Это хирург-ортопед?
— У него были золотые руки, — она вздохнула. — Чего он только не умел. Тем меня и соблазнил. Он показывал карточные фокусы, играл на саксофоне — даже сам мастерил ботинки. Каждый ботинок точно по форме пальцев на ногах.
Она пошевелила пальцами.
— Как от Буггатти!
— Таких ужасов ты еще ни про одного мужа не рассказывала…
— И только после свадьбы я выяснила, что он все делает руками.
Она вздрогнула и отвела глаза.
— Не хочу об этом говорить.
— И хватит! Послушай меня. Ты до сих пор носишь его кольцо.
Она расправила пальцы на столе, чтобы удобнее было им любоваться.
— Терпеть не могу ломбардов.
— Мисси, ты в жизни не бывала в ломбарде.
— Конечно нет. Там и впрямь так ужасно, как рассказывают?
— Я к тому: это кольцо что-то значит для тебя?
— Оно с бриллиантом. Конечно, оно кое-что значит.
— Он не требовал его назад после развода?
— Он умолял меня сохранить его.
— Чтобы ты о нем не забывала?
Она скорчила рожицу.
— Я только и помню эти его деловитые руки.
Она развеселилась.
— И еще дом в Кетчаме. Там было хорошо. Один его друг…
— Мисси, взгляни на меня.
Она смотрела в сторону:
— Зачем?
— Клянусь твоим обручальным кольцом, которое так много значит для тебя, что никогда не видел этого гранатового перстня.
Она подняла взгляд.
— Он называется перстнем Теодоса.
— Довольно естественно. Но я его никогда не видел, никогда не касался и даже не слышал о нем до той лекции сержанта Мэйсл. И что, может быть, более существенно, мне нет до него дела. Я всего лишь хочу добраться до тех, кто убил Джона Пленти. А потом хорошенько выспаться. Я понятно выражаюсь?
Она сказала:
— Если бы ты его видел, ты бы так не говорил.
Я покачал головой.
— Большинство людей не терзаются жаждой приобретения — во всяком случае так, как ты. Ты это можешь понять?
— Одним словом? Нет.
— Дай, я попробую объяснить по-другому. Этот перстень краденый. Сколько он может стоить?
— Он красивый. Легендарный. Одни
— Перстень убил Теодоса. Он на этом остановился?
— Да, перстень его убил. В Анхиале, как раз между Созополем и Мессембрией.
Она сладко улыбнулась и убрала руку.
— Али был необыкновенный человек.
— Ты хорошо выучила эту историю.
— Назубок. С начала и до конца. И со всех сторон. Я ее изучила, как мой собственный муж изучил меня…
— Руками, — закончил я.
Она содрогнулась.
— Только первый.
— Почему тебя так тянет на краденое добро?
Она подсчитала на пальцах.
— Он связан с бессмертной легендой. Он снимает с Феодоры обвинение в сыноубийстве.
— О чем ты говоришь? Она же все равно собиралась убить мальчишку.
— Дэнни, — терпеливо объяснила мне Мисси, — свои апологеты есть у каждого.
Она подняла третий палец.
— И еще существует «Сиракузский кодекс». Два предмета дополняют друг друга. Они взаимодействуют. Каждый из них пропадал и появлялся по всему миру, так что добавляется романтика. Плюс, как и «Кодекс», — сказала Мисси и второй раз загнула указательный палец, — перстень представляет собой огромную историческую ценность. Стоит ли продолжать?
Но она продолжила.
— Оказалось, что ювелир из Мадраса знаменит, и его изделия есть в коллекциях. Потому и удалось найти документы на дизайн перстня.
— Бодич не мог вспомнить его имени.
— Рамахандрас, — без запинки произнесла она.
Я смотрел на нее.
— Дэнни, люди ищут такие вещи.
— Сколько стоит этот перстень?
Она измученно пожала плечами.
— Кевин сумел бы получить его за разумную цену.
— Миллион?
— Не валяй дурака! — воскликнула она и, сдержавшись, добавила: — Дурачество тебе не к лицу.
— Десять миллионов?
Она уколола меня взглядом.
— С «Кодексом» или без?
Я вздохнул:
— У меня голова разболелась.
— Дэнни, с тобой невозможно разговаривать. Помнишь, на какой цене мы с Кевином бросили торговаться за «Кодекс»?
— Семь с половиной миллионов.
— Правильно. А ушел он за десять, и было это семнадцать лет назад. А теперь подумай. Назначь справедливую цену.
— Сколько выдержит рынок, — наобум сболтнул я.
— Умница, Дэнни. Если бы эти вещи были в Техасе, а Техас располагался в аду, все равно вокруг них было бы жарче всего. Даже в августе. О них мечтают музеи. Коллекционеры…