Тайна Спящей Охотницы
Шрифт:
Предок не раскололся, и назло ему Кит выступил пророком:
– Никуда тебя, дед, не загонят, глаз даю.
– Да-а?! – обрадовался прапрадед. – Ну, раз ты говоришь, значит, так и будет.
И обернувшись к двери, кликнул сына.
Коля Демидов вошел, поморгал и как-то ошалело поглядел на обоих, будто увидал незваных гостей.
– Ну, прощайся со своим правнуком, - велел Петр Андреевич.
– А что, больше ничего не будет? – страшно огорчился юный прадед Кита.
– Хорошенького понемножку, - не смягчая тона, сказал Петр Андреевич. –
В запрещенную зону полез-таки прапрадед. Но Кита уже было не смутить.
– Колян, ты долго проживешь, не очкуй, - сказал Кит.
– Чего не делать?! – растерялся предок.
– Не бойся, короче, - объяснил Кит и сразу перешел к короткому прощанию.
Не говорить же Коляну, что тот собственного сына переживет, а до рождения своего правнука, Никиты Демидова, меньше года не дотянет. Вот оно, бремя пророков и пришельцев из будущего!
Пожали они друг другу руки. Коля бросил последний грустный взгляд на белые кроссовки Кита.
– А левой рукой-то ты отныне осторожней маши, - предупредил Никиту Петр Андреевич. – Она у тебя теперь «Катюши» пострашнее, если разозлишься хорошенько… Потренируйся на досуге на немецких танках, что ли. – И протянул к Киту обе руки. – Дай-ка обниму тебя.
Кит покорно подался и снова вздохнул тяжелый табачный осадок, сидевший в прапрадеде.
– Да-а… так и не поверил толком, что ты живой… настоящий, пока вот так не обнял, - по-отечески ласково, только очень грустно прошептал прапрадед в ухо Киту. – Ты уж меня лихом-то не поминай… Потерпи, пока всё не сойдется и не решится. Тогда поймешь, прав я или нет. Тогда и помолишься за упокой моей души, как надо. Обещаешь?
– Обещаю, - твердо, от души пообещал Кит.
– Попроси отца крестить тебя для верности дела, чтоб яснее долгая дорожка стала, - последнее, что шепнул прапрадед.
И, резко отстранив праправнука, обратился к сыну, Коляну:
– А ты помнишь, как я тебя учил. Никого ты не видел. Ты всю ночь на крыше хенкелей да голубей гонял да на зажигалки поплёвывал.
– Знаю, бать, - тоскливо протянул Коля Демидов.
– А теперь живо на чердак, как учил, - приказал Петр Андреевич. – Одна нога здесь, другая там… Прикорнул ты там, понял? И ничего не слышал.
Коля последний раз сверкнул глазами на правнука:
– Покедово, что ль.
– Пока, - кивнул Кит.
И вот только сейчас ему сделалось грустно и тоскливо. По-настоящему.
Он подал Коляну руку, тот крепко пожал ее, рот открыл, чтобы еще сказать что-то, но так и не нашелся. А Кит вспомнил слова погибшего полковника: мы, избранные, мчимся на поезде мимо всех эпох…
– Команду слыхал?! – прямо гаркнул прапрадед, не страшась разбудить оставшихся соседей.
– Есть! – крикнул Колян и убежал.
– А тебе моя команда – сидеть здесь до последующих распоряжений и ждать, - сказал Петр Андреевич Киту. – Вопросы есть?
–
– Вода в чайнике. Свечу погаси, как я выйду. Тьма надоест, вот пожужжишь. – Он застукал протезом и костылем в сторону комода и принес Киту очень старинный – маленький, черненький и тяжеленький - фонарик, который надо было жать, как эспандер, чтобы он горел. – Газетку почитай… Новости наши от девятого мая одна тысяча девятьсот сорок второго года.
Ёкнуло сердце у Кита, и он чуть не раскололся, не проговорился о том, что победы ровно три года ждать… Ещё или всего?
– Я пошел, - сказал прапрадед и отвел взгляд. – По телефону позвонить надо…
– Так это… - Кит невольно полез во внутренний карман куртки за коммуникатором… и замер, затаив дыхание.
– Чего? – не понял предок.
– Нет, ничего, - смущенно ответил Кит.
– Щеколду на двери задвинь, - отдал предок последние приказы.
– Чужим не открывай.
И все же обернулся в дверях:
– Эх, одна беда. Не наградят нас на нашей с тобой на этой войне, - лукаво вздохнул он. – Даже медалькой.
И порывисто вышел, не дожидаясь ответа, который Кит так и не придумал.
По коридору стали гулким затухающем боем удаляться шаги прапрадеда, будто сама судьба удалялась ненадолго по каким-то своим, особым делам.
Кит задул свечу…
Вот самое худшее, что можно было с ним теперь сделать, - это оставить одного в темноте и тишине чужого времени, отмеряемой по капле маятником часов-ходиков. В ожидании всего, чего угодно, в полном бездействии и при том, что обе руки Никиты Демидова – как бы живая и мертвая – начинали чесаться.
Снова все страхи поднялись у Никиты Демидова в душе, как грозное торнадо. Кружились в том вихре: мама в самолете, оставшемся без присмотра Кита, обломки могучего геоскафа «Лебедь», рухнувшего с небес и разлетевшегося в мелкие дребезги.
И никто, никто не мог сейчас помочь Киту – вся его команда оказалась в плену, в заложниках. Это он, Никита Демидов, должен был поочередно всё починить и всех выручить, не зная толком, на кого он, всё чиня и всех спасая, будет работает, – на Добро или на Зло. Снова вспомнил Кит горькую истину: в настоящей реальности участь всякого супергероя со сверхспособностями – быть игрушкой в руках неведомых вселенских сил… которые к тому же сидят друг в друге, как матрёшки…
Очень сильно хотелось Киту позвать юного прадеда Коляна и поболтать с ним. Потом Кит все-таки смирился и решил последовать полушутливому совету Петра Андреевича. Чтобы хоть как-то отвлечься, он нащупал на сундуке фонарик-«жучок» и стал выжимать из него свет.
Правой рукой жал, а левой шелестел газетой, лежавшей на комоде. Это была «Комсомольская правда» от 9 мая 1942 года.
Под «шапкой»
СЛАВНЫМ ТАНКИСТАМ БОЛЬШЕ ГРОЗНЫХ БОЕВЫХ МАШИН!
были напечатаны всякие статьи о танкостроителях, а ниже – в правом углу – новости