Тайна старого пирата
Шрифт:
– Не ждите, что я позову Вас на чашку чая, – бросила я прямо в его невинные голубые глаза.
– Не смею, – вдруг засмеялся он. – Но бумаги свои не забудь.
Потом отдал мне мои документы, сел в машину и вскоре я осталась перед дверью своего дома наедине со своими мыслями. Артемьев зачем-то весь день изображал душ Шарко: холодное равнодушие – горячее участие с примесью нежности. Хотел вывести меня из равновесия?
Глубоко задумавшись над психологическим своеобразием поведения моего первого, единственного, и потому неповторимого заказчика, я зашла в квартиру и в удивлении застыла. За столом
– Ты?!!
– Нет. Тень Клеопатры Ильиничны, возмущенная вторжением в ее личную жизнь. Что это ты делаешь?
– Ищу ручку, – нагло солгал он.
– Какую?
– Любую, чтобы писала. У меня чернила кончились. А все магазины уже закрыты. Может, У тебя есть?
– Я надеюсь, что в мою комнату еще не успел наведаться? – я протянула ему одну из своих гелевых ручек.
– За кого ты меня принимаешь? – пожал плечами Яшка. После торопливо поблагодарил меня и быстро скрылся за своей дверью.
– Эй! А убрать? – бросила я вслед.
– Завтра, – услышала я из-за двери Яшкиной комнаты.
Объяснение было неуклюжим, он явно что-то искал. И, судя по разочарованной физиономии моего жильца, этого чего-то он не нашел. Интересно, новоявленный Эркюль Пуаро уже побывал в моей келье или не успел? И я поторопилась к себе.
Моя комната внешне не носила следов взлома. Тетрадь Клеопатры Ильиничны покоилась, как ей и было положено, под моей подушкой. Рисунок корабля лежал на тумбочке. На этом перечень моих сокровищ заканчивался, хотя… А где ключ, который мне дала Татьяна Дмитриевна? Я лихорадочно осмотрела все известные мне укромные места в моей комнате. Ключа не было.
Яшка? Я быстро побежала к его комнате, но она была намертво заперта. Постучала, но Яшка признаков жизни не подал. Воришка! Я начала колотить по двери кулаком. После того, как кулаки у меня покраснели и начали болеть, мне пришлось отступить.
– Если завтра ключ Татьяны Дмитриевны не будет лежать на этом столе, ты – труп, – устало предупредила я и вернулась в свою комнату.
– А может, он и не виноват, – подумала вслух, лениво наливая в чашку кефир. – Зачем ему рыться в столе, если он уже все нашел в моей комнате?
Прошедший день был бурным, усталость все сильнее давила на виски, а мне еще нужно было подготовиться к завтрашнему объяснению с Антоном Даниловичем по поводу громкой беседы с заказчиком. Что ж, господин начальник, Вы боитесь, что я не справлюсь? Посмотрим.
Удобно устроившись на своем скрипучем диване, с чашкой кефира в руке я принялась читать гору материала, которым снабдил меня Артемьев.
И снова море, и снова обида туманит мозг. Какую же ошибку он совершил?
Сначала все было прекрасно. Он вернулся из Франции живой легендой. И этим чинушам из Конгресса пришлось объявить ему благодарность и признать старшим офицером. Он построил «Америку»!
Его больше не приглашали в дома аристократов. Французские очаровательницы отворачивались от него, как от прокаженного. Он остался один. Что ему оставалось? Прощайте, темноглазые французские кокетки! Он едет в Данию. Туда, где, как говорят, много красивых коров, но нет красивых женщин и веселых попоек. И абсолютно никаких возможностей утолить его главную жажду – жажду приключений.
Боже мой, что же это за рев? – я с трудом разлепила веки, но голова подниматься не хотела. После моего вечернего мозгового штурма в области проектирования парусных судов мне всю ночь снились фок– и грот-мачты с ярусами прямых парусов, бизань-мачты на наклонной рее с прямым парусом над ними, бушприты и прямые паруса блинды, бом блинды и еще множество деталей, которые Артемьев считал совершенно необходимыми для проектирования его небольшой виллы на берегу моря. Мой пират из сновидений помогал мне их разбирать, и в конце своего тяжелого сна я уже знала, как называется каждая выпуклость и каждая впадина на парусном судне.
Резкий отвратительный звук снова повторился, и меня вдруг осенило. Это звонит телефон! Интересно, Клеопатра Ильинична нарочно все свои сигналы сделала такими оглушительными? Мои праздные размышления прервал еще один душераздирающий звонок, и я покорно двинулась к телефону. Все равно Яшка не встанет в такую рань.
– Мариночка? – услышала я в трубке голос Татьяны Дмитриевны. – Я вспомнила того парня, который пытался меня напугать. Помнишь? Я еще говорила, что он мне знаком? Так вот. Это бывший Клепочкин жилец. Так что, будь с ним осторожнее. Я еле утра дождалась, чтобы тебе позвонить.
Яшка хулиган?
– А в милицию Вы сообщили?
– Я хочу сначала с ним поговорить сама. Не хочу мальчику портить биографию. Может, у него были совершенно мирные намерения? А я, старая дура, испугалась до смерти. Может, ты сначала осторожненько спросишь у него. Понимаешь, он не какой-нибудь незнакомец с улицы. Клепочка взяла его к себе по просьбе своего хорошего знакомого.
– А зачем?
– В воспитательных целях. Отец решил оградить ребенка от дурного влияния. А Клепа жила в удаленном от их района конце города. Кроме того, она опытный педагог. Лучший вариант трудно было придумать.
Конечно, таким образом, папочка мог успокоить свою совесть и забыть о проблеме. А вот бедная пожилая женщина приобретала большую головную боль.
– Клеопатра Ильинична была чем-то обязана этому приятелю?
– Нет-нет. Просто она всегда была безотказной.
– Судя по тому, что «бедный ребенок» напал на Вас не в одиночку, оградить его от «дурного влияния» не удалось.
Да и когда переезд из одного конца города в другой кого-то от чего-то ограждал?
На другом конце провода вздохнули.