Тайна заброшенной часовни
Шрифт:
— И тут нету! — объявил Брошек, осмотревший салон автомобиля.
— Наверно, он в багажнике! — крикнула Альберт.
— Точно! В багажнике! — подтвердила Ика.
Пан Адольф, пулей вылетевший из сарая, завопил:
— Чепуха!
Но панна Эвита, мучимая тревогой за своего любимца, не обратила внимания на это восклицание. Молниеносно вытащив ключ из замка зажигания, она открыла багажник и принялась вышвыривать из него чемоданы и несессеры, в чем ей усердно помогали Брошек и Ика.
— Эвита! — крикнул
И кинулся к ней, но споткнулся о Пацулку, который как раз вылезал из-под машины, и растянулся на земле. Пацулка пронзительно заверещал; пани Краличек, бросившись к нему, испуганно закричала:
— Господи! Адольф, что ты сделал бедному ребенку?
Багажник уже почти опустел, а Чаруся все еще не было видно. Наконец панна Эвита схватила лежавший на самом дне последний сверток.
Пан Адольф с трудом поднимался на ноги, Пацулка выл как милицейская сирена, панна Эвита рыдала, а Ика так неловко взяла у нее из рук сверток, что разорвала бумагу, в которую он был завернут.
— Ой! — воскликнула она. — Что это? Какая-то доска!
В эту секунду, будто по тревоге, поднятой Пацулкой, к воротам подкатила пепельная «октавия». Из нее вышел водитель — толстый коротышка в светлом костюме с веселыми глазами и безукоризненно выбритыми щеками.
— Вы не скажете, как доехать до Вятрува? — спросил он.
Никто, однако, не обратил на него внимания, потому что бумага в руках у Ики — не без ее помощи — совсем порвалась. И тогда пани Краличек пронзительно закричала:
— Что это? Ендрусь! Гляди!
— Нет Царуся! — судорожно всхлипывала панна Эвита. — Где Царусь?
Пани Краличек тем временем окончательно высвободила таинственный сверток из бумаги, и в лучах яркого солнца заиграли краски хорошо известной всем картины.
— Картина! — воскликнула пани Краличек. — Картина из часовни!
— Не нузны мне никакие картины! — рыдала Эвита. — Мне нузен Царусь!
Пан Краличек — в отличие от жены — соображал довольно туго, но тут и он кое-что понял. Лицо его налилось кровью, и он яростно взревел:
— Картина? Как она сюда попала?!
И перевел гневный взгляд на пана Адольфа.
— Как сюда попала картина? Может, тебе что-нибудь об этом известно? Может быть, и тут без тебя не обошлось? Может быть, ты наконец объяснишь, почему повсюду, где мы бываем, обязательно что-то пропадает? Отвечай! — зарычал он. — Отвечай, не то убью!
Пан Адольф побледнел. Пытаясь уклониться от занесенных над его головой кулаков пана Краличека, он попятился, но наткнулся на стоящих за его спиной Брошека и Влодека, которые с двух сторон схватили его за руки. Пан Адольф изо всех сил рванулся, но… безрезультатно.
— Ты вор! — орал пан Краличек. — Подлый… подлый ворюга!
До драки дело, к счастью, не дошло: пани Краличек и панна Эвита (которая вдруг
— Пустите, щенки, — прохрипел пан Адольф, на локтях которого все еще висели Брошек и Влодек.
— Отпустите его, граждане, — благодушно сказал водитель «октавии», подходя к пану Адольфу.
Затем он легким движением деликатно отстранил рвущегося в бой пана Краличек и улыбнулся панне Эвите.
Все разом умолкли. Выглянувшая из окна хозяйка испуганно перекрестилась. Пан Адольф, обретя свободу, даже не пошевелился. Только его красивое лицо позеленело и покрылось крупными каплями пота.
А водитель «октавии» произнес с любезной улыбкой:
— Наконец-то, пан Адольф! Какая приятная встреча! С поличным, при свидетелях… почти на месте преступления. Долго, однако, я ждал этой минуты.
— К-кто вы т-такой? — заикаясь, пробормотал пан Адольф.
Ика, Альберт, Брошек и Влодек с восхищением смотрели на водителя «октавии», который еще накануне щеголял в весьма странном наряде, был небрит, вел себя по-хамски и получил от них — впрочем, вполне заслуженно, — прозвище Толстого.
— Кто вы такой? — повторил пан Адольф.
— Хе, — сказал Пацулка.
— Поручик Веселый, к вашим услугам, — весело сказал бывший Толстый. — Поручик Веселый из воеводского управления милиции, отдел по борьбе с уголовными преступлениями. Попрощайтесь с друзьями. Прошу в машину.
— Пан поручик, мы знать ничего не знали, — затараторила пани Краличек. — Мы правда не знали… Этот человек нас обманул… злоупотребил нашим доверием…
— Похоже, не только вашим, — заметил поручик, подхватывая под руку внезапно пошатнувшуюся панну Эвиту.
Однако она не грохнулась в обморок, а, отстранив поручика, подошла к пану Адольфу.
— Ты вор? — прошептала она. — Ответь!
Пан Адольф отвечать явно не собирался. Он смотрел в землю и молчал.
Эвита растерянно прижала ладони к вискам.
— Вор, — беззвучно произнесла она. — Настоящий вор…
И, ничего больше не сказав, пошла к дому. Только тут всем стало ясно, что не Чарусь был главным в ее жизни. У пани Краличек задрожали губы. Она побежала вслед за Эвитой, обняла ее, и обе скрылись за дверью.
— Я не буду ни с кем прощаться, — с трудом выговорил пан Адольф и полез в «октавию», где сидели двое в темных костюмах.
Через пять минут «октавия» с поручиком Веселым, паном Адольфом и двумя незнакомцами в темных костюмах свернула на шоссе, ведущее в Соколицу.
Прежде чем уехать, поручик успел сообщить ребятам, что часов в двенадцать заедет за своими вещами, а заодно привезет магистра Потомка. А также намекнул, что рассчитывает на какое-нибудь «угощеньице»: какао с пенкой или кофе по-турецки.