Тайная библиотека. Рыцарь Дальней стороны.

Гир Александр

— Конечно, — ответил я, — его повторяет на коронации каждый новый король. Вот оно:

Небо да будет свидетелем!

Я возвещаю пророчество:

минет лихая година,

снова наступит веселье!

Рисли с Бергором обнимутся,

это объятье укажет

путь во Святое Отечество.

Сбудется то, что возвещено

только тогда, когда явится

тот, кто родится от доблести,

брак заключившей с премудростью,

он-то и будет «Объятием»

двух государей, двух братьев

и наречется «Надеждою

Края Благословенного».

Некоторое время он хранил молчание, глядя

на меня с тихой улыбкой.

— И как же толкуете это пророчество вы, короли Пятиречья? — спросил он наконец.

— Мы никак его не толкуем, это просто традиция. Но в нем, насколько я понимаю, говорится о примирении сельвенов и нашего народа…

— Нет, брат Магнус, не так все просто. В каждом пророчестве простыми словами написано нечто неведомое. «Рисли с Бергором обнимутся», — нужно понимать иносказательно, ведь моего отца уже нет в живых. А Рисли бесследно исчез.

— Но у нас, в Пятиречье, говорят, что от горя он лишился рассудка.

— Ну что ж, тем более, — воодушевленно воскликнул король Эрсеп, — для любого человека лишиться рассудка еще хуже, чем умереть. Поэтому-то эти слова пророчества нужно понимать так, что народ Пятиречья получит тайные знания сельвенов, а два брата, это доблесть и мудрость, ибо народ Бергора — доблестные воины, сельвены — мудры. Примирение же, то есть объединение этих двух традиций произойдет лишь тогда, когда появится человек, доблестный рыцарь, который не побоится спуститься в пещеру Рисли и овладеть тайной библиотекой сельвенов. Он, овладев тайной мудростью, откроет ее всему Пятиречью. Теперь подумай, брат Магнус, быть может, ты окажешься этим человеком?

Его слова поразили меня. Сердце затрепетало, как листва на ветру. Никогда не забуду этого чувства, мне даже привиделось, будто я стою на краю пропасти, над разверзшейся бездной, которая не столько пугает, сколько манит, зовет сделать только один шаг, и во мне растет уверенность, что, решись я на это, меня ждет не падение, а полет. Я даже провел ладонью по лицу, чтобы отогнать видение, а взгляд короля Эрсепа совсем отрезвил меня. Это был взгляд человека, который все понимает.

— А как же ты, брат Эрсеп, — спросил я, чувствуя сильное смущение, — ведь ты, король, доблестный воин, ты знаешь, где находится пещера Рисли, почему же ты не завладеешь магической библиотекой?

Он отвел взгляд и печально промолвил:

— Во-первых, я уже владел библиотекой и многому научился, в каком-то смысле она мне ни к чему, во-вторых, мое имя поругано и оклеветано в Пятиречье, вряд ли кто примет науку мудрости от Эрсепа-Чудовища, в-третьих, на библиотеку наложено заклятие, я не могу приблизиться к ней.

— Почему ты думаешь, что я смогу сделать это?

— Ты чист сердцем, брат Магнус, и ты открыт для великой мудрости сельвенов, я это вижу. Что ж, быть может, тебе удастся овладеть тайной мудростью, и тогда ты сможешь воспитать учеников, которые будут и доблестными воинами, и мудрецами. Их может быть двенадцать, и они, обладая столь ценным сочетанием качеств, со временем смогут занять двенадцать престолов Пятиречья, ибо только такие юноши будут первыми претендентами на руку любой из принцесс Благословенного Края. Может быть, тогда и я смогу вернуться в родные края, ведь там будет такой авторитетный свидетель моей невиновности.

Я больше не в состоянии был скрывать волнение. Вскочил на ноги и воскликнул:

— Я готов, брат Эрсеп, веди меня в пещеру Рисли!

Поднялся и король Эрсеп.

— Ну что ж, попробуем, — сказал он. — На рассвете мы отправимся в путь. Я надеюсь, что не случайной была наша встреча здесь, на опушке Зачарованного леса, в самой глубине которого и находится пещера Рисли. А теперь нам нужно отдохнуть. Доброй

ночи, брат Магнус.

Я тоже пожелал ему доброй ночи, и мы разошлись по своим шатрам, однако, как ты понимаешь, мой мальчик, я так и не сомкнул глаз в ту ночь.

Наутро мы въехали в Сельверон. По условию короля Эрсепа, я должен был взять с собой только одного верного человека и трех свободных коней. Со мной отправился Угло, молодой Ойменский барон. Вряд ли я смогу описать тебе этот лес. На опушке он мало чем отличался от любого другого, и долгое время мы ехали, казалось, по совершенно обычному лесу, но, по мере нашего продвижения вглубь, все менялось: деревья становились все выше, стволы все мощнее, а кроны наверху все гуще. Это был очень старый лес, и чем дальше мы ехали, тем сильнее это ощущалось. Под густой кроной, между гигантскими стволами, поросшими причудливым лишайником, создавалось особое пространство, ни на что не похожая атмосфера: вероятно, так должен выглядеть зал в замке какого-нибудь сказочного великана или совершенно иной мир под другим небом. Несмотря на то, что листва была непроницаема для солнечных лучей, лес был наполнен небывалым золотисто-зеленым светом. Создавалось впечатление, будто свет испускают сами листья. Ковер плотного и упругого мха, украшенный лесными цветами, то взбегал на невысокие пригорки, то спускался в пологие лощины. Стояла поразительная тишина, какая-то уж очень тихая, и в ней ощущалась такая торжественность, что великий трепет охватил меня.

Наконец мы въехали на огромную поляну. Она была бы совершенно круглая, если бы, подобно гигантскому тупому клину, в нее не врезался скалистый утес с совершенно отвесными стенами. В утесе чернела огромная щель, расширяющаяся книзу. Перед утесом посреди поляны лежало совершенно круглое озеро.

— Это — сердце Сельверона, — тихо проговорил король Эрсеп. — У нас не так много времени. Тебе нужно подойти к озеру, трижды омыть его водами лицо, обойти его справа и войти в пещеру. Ты должен идти один.

Он протянул мне маленький пузырек светло-зеленого стекла.

— Наполни эту склянку водой из озера Сколл, она хранит свет.

Король Эрсеп обернулся к всадникам и приказал:

— Никто да не сходит с коней, кроме короля Магнуса!

После чего, обернувшись ко мне, добавил:

— Итак, вперед, брат Магнус.

Я сделал все, как сказал король Эрсеп. Когда вход в пещеру остался позади, я обнаружил, что склянка с водой из озера Сколл действительно испускает свет, но каким-то странным образом: сама склянка светилась неярко, а свет ее устремлялся на десятки шагов вперед. Свод пещеры постепенно опускался ниже, стены сужались. Это продолжалось довольно долго, пока, наконец, не открылся огромный подземный зал с колоннами, арками, какими-то непонятными изваяниями. Свод зала сиял золотом, а в центре его находился огромный круглый каменный стол, на котором лежали книги.

Мне понадобился должно был час, чтобы вынести книги из пещеры и погрузить их на трех свободных лошадей. По условию, поставленному Эрсепом, а он ссылался на заклятие Рисли, я должен был все сделать сам, без посторонней помощи. Когда все было закончено, я протянул королю Эрсепу склянку с солнечной водой, но он предложил оставить ее себе на память. Она и сейчас хранится у меня, вот только свет ее стал очень тусклым. Не произнеся ни слова, король Эрсеп повернул коня, и мы двинулись прочь от пещеры. Мы явно спешили, свет все еще наполнял лес, но чувствовалось быстрое приближение сумерек. Я обратил внимание, что возвращаемся мы иной дорогой. И тут, признаться, меня охватило беспокойство. Впервые с момента нашей встречи с королем Эрсепом во мне появилось смутное сомнение. До сих пор со стыдом вспоминаю об этом.