Тайная геометрия
Шрифт:
Мимо их столика проходил Лисоверт, прямой, как телескопическая антенна. Он уже успел снять лыжный костюм, и был одет в свою обычную кофту с отвисшими карманами.
– Ну, вы дали, коллеги! – сказал он, блестя рабочими очечками. – Честно скажу: не ожидал! Как же это вы меня обошли? Ну, молодцы, молодцы! Так держать! Поздравляю!
– Спасибо, Илья Сергеевич! – дружным хором отозвалась лаборатория пространственных измерений.
– Рады стараться! – отдельно добавил Феликс.
– Вы нас, Илья Сергеевич, всегда недооцениваете! – неожиданно
– По заслугам я вас оцениваю! – махнул ладонью генеральный директор и направился к выходу.
«А ведь они меня на повороте не обходили…» – почему-то пришло в нетрезвую голову Мимикьянову.
Перед его внутренним взором, словно на повторно прокручиваемой видеопленке, промелькнули те несколько секунд лыжного забега.
«Нет, не обходили… Вот, ребята из отдела дальномеров точно обходили. Чеканов с полигона обходил. Леша Грибков обходил… А никто из лаборатории пространственных измерений не обходил… Нет! – пришел он к твердому выводу и задал неизбежно следующий за этим выводом вопрос: – А как же это они оказались на финише раньше меня, если я их почти со старта обогнал? Они же у меня за спиной были. Неужели срезали, мошенники? – внутренне возмутился он. – Ну, конечно, как я сразу не сообразил! Срезали!.. Вот – пройдохи!»
Майор даже почувствовал облегчение, найдя ответ на возникшую в его сознании загадку. Он вытянул ноги под столом и почти с восхищением посмотрел на сидящих за столом хитрецов из лаборатории пространственных измерений.
«Хотя, где же это они срезали? – неожиданно всплыл у него в голове вопрос. – Там ведь и срезать-то негде? Только в начале трассы… Но там столько людей толклось… Нет, там бы не посмели. А где тогда? Дальше-то вдоль почти всей трассы овраг… Его же не перескочишь. Там на дне снега по грудь, а то и по макушку… Правда на последних двух километрах у финиша можно… Теоретически! Но там же – такая чащоба – ноги сломаешь… Где же это они срезали? – озадачился майор.
В это время он почувствовал на своем колене теплую ладонь. Ладонь принадлежала пресс-секретарю Рогальской.
– Ефим, – шепнула она, приблизив к нему, сладко пахнущие карамелью губы, пойдем отсюда, а? Ко мне?
Вообще-то Ефиму очень нравилось сидеть за клюквенной настойкой в приятной компании неунывающих пройдох и слушать сладкую, как солнечное субботнее утро, музыку несчастного друга маэстро Сальери. Но перед просьбами Ангелины Анатольевны Рогальской он никогда не мог устоять.
Они и ушли.
И ответ на вопрос – каким образом лаборатория пространственных измерений, никогда не славившаяся спортивными достижениями, выиграла в командном зачете микроволновую печку «Самсунг» с грилем и режимом «хрустящая корочка»? – тогда так и остался висеть в воздухе.
А вот теперь вариант ответа у Ефима, кажется, появился.
Хотя майор все-таки не был в нем уверен.
35. Старые друзья
Балалаев нацелил
– Я к тебе, Илья, по делу пришел, – низким альтом прогудел он.
– Какие ж у нас тобой, Тоша, дела могут быть? – блеснул очками генеральный директор «Топологии».
Балалаев подкинул вверх трость, перехватил ее ладонью за середину и почесал стерляжий нос бронзовой головой льва, украшающей рукоять.
– А, что ж, у двух одноклассников и дел никаких быть не может? Хотя бы былое вспомнить, а?
– Разное вспомнить можно… – заметил Лисоверт.
– Правильно! – согласился Балалаев. – Можно старые обиды мусолить, а можно и хорошее на свет вытащить. Что же у нас ничего хорошего не было? Десять лет за одной партой просидели!
– Просидеть-то просидели, да когда встали, в разные стороны пошли, – бесцветным голосом ответил Илья Сергеевич.
– Ну и что? – вскинул голову Антон Никитич. – Время-то мою правоту подтвердило. Жизнь сама сказала: самое главное – зарабатывать деньги! – с силой ударил он тростью о бордовый камень.
Лисоверь чуть заметно покачал головой:
– Главное – другое. Главное – как зарабатывать. Как. А то ведь и ответить придется, – негромко, будто для себя, сказал он.
Балалаев услышал. И иронически вздернул сивую бровь:
– Это перед кем? Перед людишками-то?
Илья Сергеевич помолчал, потом, не повышая голоса, произнес:
– Может быть, перед ними. А, может быть, и перед кем-нибудь другим.
Торговый магнат еще на несколько милолиметров приподнял над глазом тяжелую бровь:
– Это ты про Бога, что ли, говоришь? Ты веришь в этого старика с седой бородой?
Балалаев усмехнулся.
– Бог – это Мир, – без нажима произнес генеральный директор.
– Ты, может быть, и в церковь по воскресеньям ходишь? – с любопытством склонил голову к плечу Антон Никитич.
– Может, и хожу, – ответил Лисоверт. – Только это, как раз, не так уж и важно. Бог – не в камне. Бог – в сердце.
Ефиму показалось, хозяин «Нашего дома» посмотрел на директора «Топологии» с жалостью.
– Эх, Илья, – вздохнул Антон Никитич, – ты пойми, все, что ты говоришь, хорошо было для вчера. Для вчера! Да, и то, не очень. А сейчас время совсем другое. Другое. Конкретное время. Время дела. И денег. Да, денег! – ударил он тростью по бордовому камню. – Без сантиментов этих розовых!
– Время – другое. Я – тот же самый, – упрямо сверкнул очками Илья Сергеевич.
Балалаев неожиданно обрадовался этим словам, будто долгожданному известию:
– А, вот и хорошо, что такой же! – воскликнул он. – Я потому к тебе и пришел. Напрямую поговорить. Без хитростей этих! Без виляний, да вентиляний! Откровенно! В дом-то к себе пригласишь? А Ефим Алексеевич с Ангелиной Анатольевной нас чуток на воздухе подождут. На воздухе-то – благодать!
Лисоверт поднялся с деревянной скамьи и указал Балалаеву на лестницу, ведущую к дверям коттеджа.