Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
— Сегодня на лов вышло слишком много судов, — указал Петр. — При таком наплыве народу и этот улов неплох.
— Зачем же ты позволил остальным увести добычу у тебя из-под носа? Взял бы да разогнал их всех. Ладно уж, вылезай на берег, пока не стемнело, надо подсчитать хотя бы этот жалкий улов.
Петр и Андрей — теперь Мария увидела обоих — начали грести к берегу. Приблизившись, они бросили причальный трос отцу, который закрепил его за просверленный камень, выбрались из лодки и, подталкивая ее к суше, по пояс в воде побрели к берегу. А потом
— Стыд и позор! — ворчал их отец, сердито осматривая сеть. — Вы, должно быть, самые худшие рыбаки на озере!
— Мы свое дело знаем! — огрызнулся Петр. Он указал на сеть, в которой билась пойманная рыба— А если думаешь иначе, сравни нашу добычу с уловом тех, кто рыбачил рядом.
— Как я могу? Они еще не вернулись.
— Да, а если бы не вернулись мы, ты стал бы поносить нас за то, что задерживаемся дотемна, — подал голос Андрей. — На тебя не угодишь.
— Хватит препираться! — рявкнул мужчина. — Я сыт по горло вашими выходками! Сначала вы пропадаете — уходите, видишь ли, в пустыню, чтобы отвести туда какую-то сумасшедшую женщину и послушать безумного проповедника. Потом, видно тоже тронувшись умом, остаетесь там невесть на сколько. Все, что угодно, лишь бы не работать!
— Мы оставались там не для того, чтобы отлынивать от работы, — возразил Петр.
— Вот как, а зачем же тогда? Вы мне так и не объяснили. Мария была поражена. Петр так и не рассказал своему отцу об Иисусе?!
— Я… я… — Петр пожал плечами.
Иисус, стоявший рядом с ней, пришел в движение. Уголком глаза Мария заметила, как мелькнуло на тропе светлое одеяние, и вот уже он стоит прямо перед Петром, Андреем и их отцом.
Иисус откинул капюшон плаща.
— Петр! — произнес он громким, исполненным величия голосом.
Увидев и узнав его, Петр испытал потрясение, а когда до него дошло, что Иисус вдобавок видел и слышал все— еще и стыд. Он замер как вкопанный, не в силах сказать что-либо членораздельное и лишь со всхлипом втягивал воздух.
— Кто это? — спросил отец.
Иисус даже не взглянул на него.
— Симон, именуемый Петр. Мой камень! — обратился он к Петру — Оставь этот промысел. Пойдем со мной, и я сделаю тебя ловцом человеков. — Он указал рукой на сеть, в которой все еще трепыхалась рыба. — Людей. Следуй за мной. Нас ожидают другие, более щедрые уловы.
— Да! — отозвался просиявший Петр и, уронив сеть, шагнул вперед.
— Ты тоже, — сказал Иисус Андрею.
— Учитель! — воскликнул Андрей. Он отбросил ногой сеть и подошел к Иисусу.
— Что такое? — требовательно вопросил их отец. — А как же лодки? Рыба?
— О рыбе ты и сам позаботишься, — заявил Петр. — Послушать тебя, гак ты в этом деле лучше всех разбираешься. А у меня на завтра другие дела.
Он обошел отца и обнял Иисуса.
— Какие еще дела на завтра, ты с ума сошел? — возмутился его отец. — Мы не можем позволить себе бездельничать, особенно сейчас, когда вот-вот пойдет самый лов.
— Завтра, и послезавтра, и послелослезавтра
Мария была поражена смелостью и решительностью Петра. Впрочем, он, наверное, не хотел ударить лицом в грязь перед Иисусом и надеялся, что в случае чего тот его выручит.
— Идем. — Иисус зашагал прочь, они последовали за ним. Отец что-то закричал им вслед, — Уймись, Иона! — повернувшись, велел Иисус.
— Откуда ты знаешь мое имя? — проорал тот.
— Я много раз слышал его из уст твоих сыновей.
Едва оказавшись вне пределов слышимости Ионы, братья возбужденно загомонили. Узнав Марию, Петр издал радостное восклицание, но, как только разглядел ее горестное, залитое слезами лицо, тут же сник.
— Вижу, плохи дела, — промолвил он, покачав головой.
— Хуже не придумаешь, — ответил за Марию Иисус. — Семья выставила ее вон.
— Иоиль? — Петр очень удивился.
— Да.
— Они решили, что она заколдована, и заколдовал ее я.
— Что за чушь? — воскликнул Андрей. — Глаз у них, что ли, нет? Или рассудка?
— Они сочли, что она запятнала свою репутацию, поскольку проводила время в пустыне с вами, мужчинами, — добавил Иисус.
Петр издал горестный смешок.
— Если бы они только знали…
— Может быть, они судили по себе, представив, как поступили бы сами, оказавшись в подобной ситуации, — вздохнула Мария.
Да, ханжа и святоша Илий вполне мог бы воспользоваться выпавшим случаем, не исключено, что Натан тоже, да и Иоиль… Что за мерзкие обвинения! Но почему первым делом им пришло в голову именно это?
— Что на уме, то и на языке, — промолвил Иисус, очевидно подумавший о том же самом. — Идем.
Он повел их вперед в сторону Капернаума.
Они еще не вышли за пределы рыбных угодий и вскоре увидели участок озера, буквально покрытый рыбачьими лодками.
— Тут проходит теплое течение, и рыбы больше всего, отсюда и такая толкотня, — пояснил Петр Иисусу, который, не будучи рыбаком, не мог знать таких тонкостей.
После дерзкого разрыва с отцом Петр пребывал в нервном возбуждении и, стараясь держаться поближе к Иисусу, говорил без умолку. Мария его речей почти не слышала, да и не хотела; все силы уходили на то, чтобы держаться на ногах и подавлять рыдания. Она все время теребила висевший на шее амулет, не в силах выпустить его из рук.
Неожиданно впереди раздался голос, слишком хорошо ей знакомый. Голос богатого рыбака Зеведея, всегда державшегося так, будто все озеро принадлежало ему. Первая встреча с этим самодуром во время давней прогулки с Иоилем произвела на Марию такое впечатление, что она не могла ее забыть.
«У него какие-то связи в Иерусалиме, при дворе первосвященника, — припомнила она. — Этим, надо думать, объясняются его властные манеры. О! Только не сейчас! Только не он!»
Мысль о том, что Иисус, возможно, сумеет поставить его на место, пришла после.