Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
Иисус остановился на самой нижней ступеньке. В меркнущих лучах заката его хитон из легкой шерсти, подаренный матерью в Назарете, словно бы сам светился, приобретая розоватый оттенок.
— Здесь мы передохнем, — объявил он. — Это место связано с великим грехопадением Иеровоама. Ты, Фома, хорошо знаешь Писание. Думаю, после трапезы тебе будет что рассказать нам.
После того как они поели и уселись вокруг костра, свет которого не достигал терявшихся во тьме краев широкой площадки, Фома, уже рассказывавший по пути сюда эту историю Марии, попытался отговориться тем, что это история бесчестия
— Все равно расскажи, — велел он. — Может быть, злу, что все еще витает здесь, нужно послушать ее.
Фома поведал всю печальную историю этого места, историю отступничества и идолопоклонства. Началось все с того, что после смерти Соломона его великое царство раскололось. Ровоам, сын Соломона, сохранил власть над югом, Иудеей, а Иеровоам, бывший «смотритель над оброчными из дома Иосифова», правил на севере, в Израильском царстве.
Однако храм и все законное священство осталось на юге, и Иеровоаму, чтобы не зависеть от Иерусалима, пришлось обзаводиться собственными святынями. Он соорудил в Дане и Вефиле великие капища с золотыми тельцами, назначил своих жрецов и создал собственные обряды.
Таким образом, этот царь выказал неповиновение, бросил вызов Господу, пренебрег его Законом. В конечном счете все его северное царство погибло, а с ним сгинули и десять из двенадцати колен Израилевых.
— Вот такая кара постигла отступника Иеровоама и его царство, — заключил Иисус.
— Не так уж быстро это случилось! — воскликнул Фома— На это потребовалось двести лет! Преемники Иеровоама, цари, правившие вслед за ним, становились все более и более испорченными. Разве Ахав не воздвиг здесь алтарь?
— Господь пытался предупредить людей через пророков, но они и слышать не хотели, — заметил Иисус. — Как не слышат и сейчас. Очевидно, что таких мер недостаточно. Вот почему Он решил, что когда испорченность достигнет предела, нынешний век придет к концу. Что и происходит.
Деревья таинственно перешептывались и постанывали на ветру, раскидистые ветви могучих дубов клонились к земле, и казалось, будто духи, обитавшие некогда в идолах, еще витают вокруг, прислушиваясь и предостерегая: «Мы все еще здесь, это наше место, будьте осмотрительны в своих словах».
«Пророки в своих проповедях исстари предостерегали против жертвоприношений идолам „под раскидистыми дубами“», — вспомнила Мария.
Сейчас эти древние предостережения вдруг обрели реальность — густые кроны, раскинувшиеся над древним заброшенным алтарем. Ложные боги любили такие места, побуждали ставить в них идолов и не спешили уйти, даже если этих идолов низвергали.
Подумав о враждебности древних богов, Мария поежилась, словно ощутив холодное прикосновение, и невольно вспомнила Ашеру.
Они улеглись спать, мужчины отдельно, женщины отдельно, но на сей раз чуть ближе друг к другу, чем обычно. Это место внушало некую робость. Правда, уснула Мария без труда, ибо еще ощущавшееся здесь присутствие древних богов было ничем в сравнении с теми злобными силами, с которыми ей довелось бороться. Однако сны ее оказались тревожными. Мимолетно привиделся Иисус, подвергшийся нападению, избитый, истекавший кровью. А потом из темноты и безмолвия появились величественные, облаченные
Выходит, он по-прежнему пребывает здесь! Мария охнула, села и открыла глаза, чтобы избавиться от наваждения. Разумеется, возвышение перед ней оказалось пустым, никакого тельца не было и в помине, а вокруг, если не считать шороха, производимого ночными зверьками, и шелеста листвы, царила тишина.
«Его нет, его нет, он давным-давно обратился в пыль и прах! — успокаивала себя Мария. — И он, и его золотой телец. Их больше не существует!»
Ранним утром, открыв глаза, Мария увидела на языческом возвышении Петра. Казалось, что он скользит в подкрашенном пурпуром зари тумане, словно в дыму курящихся благовоний. На самом деле Петр нервно расхаживал туда-сюда, а подойдя поближе, она поняла, что он чем-то сильно взволнован. Его явная обеспокоенность и то гнетущее настроение, которое создавало это место, вызвали у Марии желание помочь.
Петр заметил ее приближение, лишь когда Мария оказалась у него за спиной и коснулась плеча. Туман поднимался ей до колен.
— Петр, в чем дело? Может, я могу помочь?
Каким-то образом она почувствовала, что ему тоже было явно нечто вроде видения.
— Помочь? — Петр повернулся к ней, и Мария увидела на его лице печаль и уныние. — Вот уж не знаю чем…
— Тебе приснился сон? Видение? Голос или ощущение?
Неужели ему тоже явился Иеровоам?
Теперь Петр, похоже, пришел в себя.
— Да, — наконец пробормотал он, надолго умолк, а потом неохотно добавил: — Но я не могу открыть его тебе. Да, считается, будто ты обладаешь то ли особой мудростью, то ли ясновидением, то ли еще чем, но у меня все это доверия не вызывает. Мне памятно то время, когда ты была беспомощна, пребывала во власти демонов, и, по правде сказать, не отведи мы с Андреем тебя тогда в пустыню, ты бы уже умерла. Поэтому я не могу поверить… ты уж прости, но не могу… в какое-то твое духовное превосходство.
— Не можешь, и не надо. Я же хочу не доказать тебе свое превосходство, а помочь…
— Ну ладно, тогда я дам тебе задание. — Кажется, в утешении Петр не нуждался, и Мария начинала жалеть о том, что вообще с ним заговорила. — Скажи мне, о чем был этот мой сон, или как там это называют. Тогда я поверю, что ты наделена особым духовным зрением.
— Только Господь Бог способен на это, — указала Мария.
— Тогда попроси Бога, чтобы он открыл это тебе, — предложил Петр, глядя на нее с вызовом. — Почему бы и нет, если ты пользуешься Его особым доверием?