Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
— Петр, я хотела лишь помочь…
— Ну так помоги! Скажи мне, что это было за видение!
— Но чем это может тебе помочь? Сам-то ты уже знаешь, что это было, и сказанное мной ничего к этому знанию не добавит. Лучше будет, если мы попытаемся истолковать его.
— Нет! Я не могу довериться твоему толкованию, если ты не сможешь убедить меня, что Бог и впрямь шлет тебе откровения. Поэтому настаиваю: опиши мое видение.
Он затеял испытать Бога, не ее. Для Марии не имело значения, сможет ли она увидеть, что явилось Петру. Ей вообще было все равно, может ли она иметь какие-либо
— Я попрошу Господа открыть мне то, что ты видел, — промолвила Мария. — Но когда Ему будет угодно сделать это, если Он вообще того пожелает— сказать не берусь. Может быть, Он не пожелает вовсе.
При последних словах Петр кивнул.
— Это наиболее вероятный исход, — с нажимом произнес он.
Поплотнее запахнув плащ, Мария оставила Петра и пошла прочь. Она могла бы счесть себя обиженной, но обиды не было.
«Петр не доверяет мне, — подумала Мария. — Но он и не должен. Он вполне может подозревать во мне самозванку, обманщицу, кого угодно. В конце концов, я сама ненавижу этот свой дар! Чтоб он пропал так же внезапно, как и появился!»
Она нашла наполовину заросшую тропку, прошла по ней к обрыву над широкой плоской долиной и, остановившись там, стала молиться.
— Боже, Отец мой Небесный, Петру явлено видение, быть может ниспосланное Тобою. Он хочет, чтобы я увидела его, чтобы проверить, воистину ли Ты открываешь мне сокровенное. Если будет на то Твое соизволение, покажи это и мне. Я ничего не требую и если прошу об этом, то лишь ради вящей славы Твоей.
Произнеся молитву, Мария облегченно вздохнула. Конечно, Бог не покажет ей чужого видения, и она сможет наконец не обращать больше внимания на все эти предстающие перед ней странные картины. Ей будет только лучше, если они прекратятся. В конце концов, не исключено, что это всего лишь последствия одержимости, результат ее излишне обостренной чувствительности, а по мере возвращения к нормальной жизни и обычному образу мыслей они исчезнут.
Но получилось иначе, эти мысли еще не рассеялись, а перед ее внутренним взором стали представать образы. Мария увидела Петра в… уж не в Риме ли, ибо все вокруг в римских одеждах?! Его преследовали, схватили, привязали к какой-то поперечине. Это был Петр, несомненно Петр, но выглядел он сильно постаревшим, волосы поседели и поредели, плечи поникли, от былой могучей стати не осталось и следа. И там был еще кто-то, пухлый мужчина с венком из лавра на голове… Римский император, но не Тиберий. Как выглядит Тиберий, Мария знала по изображениям на монетах, это точно был не он.
Но что тут растолковывать? Все и так ясно. Говорил ли что-то сам Петр? Она заставила картину вернуться и внимательно вслушалась в каждое слово. «Другим способом, — сказал Петр. — Я недостоин.» А после этого они — римские солдаты — перевернули его вместе с этим деревянным брусом вниз головой.
«Я могу сказать ему это, — подумала Мария. — Могу повторить ему его же слова. „Другим способом.
Она еше долго сидела на том месте, наслаждаясь своим единением с Богом и жалея, что так и не смогла избавиться от бремени откровений. Впрочем, не было ли это платой? Платой, взимаемой за то, что она призвана?..
Позади, в лагере, ученики вставали и одевались, готовясь к предстоящему дню. Петр деловито скатывал одеяло, громко, как ни в чем не бывало переговариваясь с Андреем. Ладно, время поговорить с ним придет попозже.
Иисуса нигде не было видно. Возможно, он решил уединиться, дабы помолиться или собраться с мыслями. Все остальные дожидались его появления.
Туман развеялся, и теперь лес и языческий алтарь уже не казались столь таинственными и угрожающими. Утро принесло с собой ощущение уверенности и безопасности.
Наконец вернулся Иисус, выглядевший посвежевшим и бодрым.
— О чем вы беседовали? — осведомился он.
— Учитель, — спросил Иуда, озвучивая вопрос, который был у всех на уме, — зачем ты привел нас сюда?
— Затем, что это место находится далеко отовсюду, — ответил Иисус после долгой паузы. — Даже Галилея слишком тесно связана с властями Иерусалима и Рима. Мне же надо было поразмыслить о том, что я должен делать и где я нужен.
— И ты определился с этим? — напрямик спросил Иуда.
— Боюсь, что да.
— И что ты решил? — не отставал Иуда.
— Я должен отправиться в Иерусалим, — быстро проговорил Иисус, — И встретить то, что меня там ждет. Вы знаете: Иерусалим убивает своих пророков, — Он помолчал и добавил: — Вряд мне стоит рассчитывать на иное.
— Нет, учитель! — Петр вскочил, рванулся к нему и обхватил руками, словно стремясь защитить или удержать его, — Нет, ты не должен! Мы тебе не позволим!
Иисус отпрянул, на лице его на миг появилось выражение ужаса.
— Изыди, Сатана! — возгласил он тем голосом, какой использовал при изгнании демонов.
Ошеломленный Петр отшатнулся.
— Умолкни, Сатана! — вскричал Иисус. — Ты зришь глазами человека, но не так, как угодно Богу!
Петр пал на одно колено и вскинул руку, словно прикрываясь от удара.
— Но, учитель… — вымолвил он, чуть оправившись от изумления и испуга, — Я и есть человек. Мне не дано прозревать сущее очами Господа. Я знаю лишь, что хочу защитить тебя.
Иисус молчал, глаза его были закрыты, руки сцеплены. Казалось, он молился. Прошло немало времени, прежде чем он разжал пальцы и уронил руки вдоль тела.
— Петр, — обратился он к ученику, — кем называют меня люди?
— Воскресшим Иоанном Крестителем, — вмешался Фома, хоть спрашивали не его.
— Некоторые уверяют, что ты Илия! — подал голос Андрей.
— Но что ты сам скажешь, кто я? — Иисус взглянул Петру прямо в глаза.
— Я… и… — Тот судорожно искал слова… — Я скажу, что ты тот, кого мы ждем, помазанник, кто вводит в Царство Божие, — Он склонился к ногам Иисуса. — Возможно даже, ты избран Господом как сын Его, ибо ты понимаешь Его, и воля Его внятна тебе более чем любому из живущих.