Тайная каста Ассенизаторов
Шрифт:
стало легче, но пена залетает на корму. Нашли место в закутке, держимся за поручни, с
восхищением смотрим на вздымающиеся гребни, в пенных завитках.
– Вы бы прошли в помещение,- беспокоится вахтенный матрос.
– Да-да, сейчас,- отзываюсь я, но продолжаем стоять, любуясь непогодой. Матрос постоял-
постоял, наверное, вошёл в наше состояние, улыбнулся, и решил нас не дёргать, оставив
одних на корме.
– Мне такой хороший сон снился, правда, в конце
говорит Катя,- вроде, как побывала в стране драконов. И знаешь, там был ты, в бронзовой
броне, такой сильный и добрый. Мы летели в свой город, но нас не пустили,- она смотрит
на меня, ждёт, что я скептически заулыбаюсь, буду шутить по этому поводу.
– А у тебя была ярко медная чешуя и острые когти на лапах,- смотрю её в глаза.
– её зрачки
внезапно расширились и, неожиданно сузились, как у кошки.
– Так значит, это была правда?
– Правда.
– Я всегда ощущала себя драконом,- повела острыми плечиками девушка. Она плотнее
закрыла платком тоненькую шейку, холодные брызги вздумали нас заливать сверху.
– Однако, нас скоро смоет за борт,- тревожусь я.
– Нет, сейчас выйдем в речку, там спокойнее,- Катя не хочет уходить.
С трудом швартуемся у причала Голландии. Экипаж помогает пассажирам
покинуть борт, катер сильно бьётся об привязанные шины. Скрип от трения, напоминает
визг рассерженной хрюшки и, едва последний человек высаживается, катер сразу
отваливает. Вероятно, это последний рейс, бухту точно закроют, придётся добираться
обратно на автобусе, а они так редко ходят.
Едва вышли из бухты Голландии, как волны, словно их посадили на поводок,
успокаиваются, лишь изредка дёргаются под порывами ветра.
– Мы в Инкермане с тобой познакомились,- уверенно говорит Катя.- Точно, я вспоминаю!
Ты на работы пришёл устраиваться. А кем я была? Я взрослая женщина,- восклицает она,-
какой кошмар!
– Да вроде нет, всё при тебе было,- не удержавшись, хмыкаю я.
Она с прищуром смотрит на меня,- не зарывайся, напарник!
О, как мне знаком этот взгляд, я искренне улыбаюсь:- Узнаю тебя, напарница.
Она неожиданно весело смеётся, ласково смотрит в глаза:- А знаешь, ты мне тогда
так не понравился!
– А ты меня, буквально до кипения доводила,- вторю ей: «Кирилл, я начальник, ты –
подчиненный».
– Ага, на тебя как залезешь, так и слезешь, меня быстро на место поставил.
На душе потеплело, словно родственную душу встретил, амнезия растворилась и
старый мир связывает нас крепче брачных уз.
Вдыхаем солёный воздух, двигатели мерно гудят, неназойливо, порывами,
запах дизтоплива, мимо проплывают берега, у причальных стенок стоят военные корабли, между ними затесался плавучий док, вдали просматриваются контуры морских кранов.
Иной раз, мимо проходят катера, пыхтят буксиры, на нефтебазе заправляется топливом
МПК. Множество чаек кружат в небе, хрипло ругаются друг с другом.
Катя порылась в сумочке, вытащила свежую булочку:- Будешь?- протягивает
половину.
Отрицательно повёл головой. Тогда она нащипала крошек и кидает в воздух.
Глазастые чайки мигом узрели лакомство, с криками планируют, щёлкают клювами. Одна
из них, даже садится на леера, вытягивает шею в сторону рыжеволосой девушки,
осторожно перебирает лапами.
Катя вытягивает ладонь с кусочком булочки, птица подскакивает, ударяет жёстким
клювом по пальцам и, довольная взмывает вверх. Катя смеётся, потирает ладони друг о
дружку:- Чуть пальцы мне не отхватила!
Вскоре выходим к устью Чёрной речке. Здесь небольшая бухточка, справа – Малый
Инкерман, слева – Большой Инкерман. Швартуемся, ловко заброшены на кнехты канаты,
матросы помогают пассажирам выйти. Оказываемся на берегу, рядом гремит состав,
мелькают вагоны и сквозь шторки выглядывают любопытные лица, Москва- Севастополь.
Идём вдоль путей, народа мало, все или на работе, или уже сели на катер. Впереди
мост, он разграничивает море с речкой. По бокам уже виден камыш, стрижи носятся у
самой поверхности. Неужели ещё мошки остались, вроде как, холодно уже?
Входим во владения Пещерного монастыря, в пустынном тоннеле гулко стучат
шаги, такое ощущение, что заходишь из одного мира, а выходишь – в другой. Это почти
правда, стоит нам только выйти с противоположной стороны, как окружает тишина,
мрачные скалы высятся над головой, два орла планируют на огромной высоте.
Пещерный монастырь заброшен. Людей нет, кругом сплошь развалины, наверху
угадываются контура круглых башен - нам к ним. Сейчас можно идти не в обход, а прямо
через крутые лестницы монастыря, подняться прямо к ним.
Как здесь тихо, мы абсолютно одни, идём к темнеющему ходу, ступаем на
высеченные в скале ступени, полумрак, на душе неспокойно, Катя вздрагивает, жмётся ко
мне. Вроде чего бояться? Часто бывали здесь, но на этот раз, всё иначе. Кто-то или что-то, здесь обитает. Мы чувствуем на себе пристальное внимание, словно призраки покинули
свои захоронения и неодобрительно взирают из пустоты. Вспоминаю нишу, заполненную