Тайная наследница

Девениш Люк

– Его лордство и я все равно скоро уедем отсюда, – сообщил Баркер Иде. – А после нашего возвращения все так или иначе войдет в колею.

Услышанное заставило ее немного приободриться.

– Ах! Будет так здорово еще с кем-нибудь пообщаться!

– Ни с кем ты общаться не будешь, – отхлебнув чай, заявил Баркер.

На Иду снова нахлынуло уныние. Впереди замаячили долгие дни, а затем и недели почти полного одиночества, которое не могли скрасить даже непродолжительные разговоры с Сэмюелем. Иде все трудней было сдерживать слезы. Она подумала о своей сестре Эви. Как ей счастливо и вольготно живется! В маленькой

школе Кастлмейна все ее любят. Учитель ею гордится. Мама и незамужние тетушки превозносят до небес. А вот она, Ида, обречена на тяжелую домашнюю работу. Никто ей даже слова доброго не скажет. Девушка почувствовала себя никому не нужной.

– Я снова слышала собачьи шаги, – тихо произнесла она. – Она повсюду бродит, пока я убираю.

Баркер внимательно посмотрел на нее.

– Я слышала стук когтей. Собака бегала по половицам.

Камердинер опустил чашку на стол.

– Что еще за чертова собака?

– Пес, который здесь живет, – ответила Ида. – Он не позволил мне его погладить. Он даже увидеть себя не позволил. А жаль. Мне было бы не так одиноко. – Ида почувствовала, как к горлу подкатывают слезы. – У нас дома есть собака. Ее зовут Дейзи.

Баркер несколько секунд внимательно смотрел на нее своими темными глазами.

– В Саммерсби нет собаки.

Ида осторожно отпила чай из своей чашки.

– Есть. Я слышала, как она ходит по дому.

Чай уже остыл.

– Тогда это мертвая собака, – произнес Баркер.

Ида побледнела.

– Не нужно ее обижать! – сжимая чашку, воскликнула девушка. – Бедняжка не сделала ничего плохого! Ничего не натворила!

Баркер сохранял на лице ледяную невозмутимость.

– Эта собака уже мертва, маленькая дурочка. Она умерла в тот же день, что и ее хозяйка.

Ида заморгала.

– Они умерли вместе?

Баркер лишь фыркнул в ответ.

– Но… но… я слышала ее шаги, мистер Баркер!

– То, что ты слышала, было отголоском твоего идиотизма, – насмешливо произнес камердинер.

Ида отшатнулась, словно ее ударили.

– Через две минуты я открою дверь спальни, и, надеюсь, там не будет такого же беспорядка, как в собачьем вольере, – сказал Баркер.

Ида поперхнулась холодным чаем и выплюнула его.

– Какой именно спальни?

– Пока что не знаю, – дразня ее, произнес Баркер. – Я решу на ходу.

– Повсюду безупречная чистота. Клянусь! – воскликнула девушка, мысленно перебирая в уме комнаты, в которых убрала, и те, по которым только «прошлась».

– Судить буду я, – заявил Баркер, – и судить строго.

Ида вскочила из-за стола прежде, чем он успел пошевелиться.

Когда стало ясно, что в ближайшее время Баркер не собирается исполнять свою угрозу, Ида перестала паниковать и приступила к тому, что называла «доработкой мелочей». Всего ей приходилось убирать шесть или семь спален. Больше всего девушке нравилось бывать в комнате, где стояла ширма с пагодами и драконами (Ида назвала ее «китайской комнатой»). Она сочла, что это спальня для леди, хотя далеко не все здесь отвечало представлениям о женственности, и старалась сделать помещение как можно более уютным. Иде казалось, что прежде эта комната была обставлена в соответствии с вкусами хозяйки.

Необычное признание

из могилы не давало Иде покоя. Бедная, горемычная женщина, настоящая мисс Матильда Грегори, томится сейчас в сумасшедшем доме, оказавшись там из-за происков сестры-близнеца. Ида испытывала невероятное волнение при мысли о том, что покойная леди, та самая, что приезжала к ним на ферму, такая элегантная и милая, оказалась способна на столь низкий поступок. Как такое возможно? У Иды было больше вопросов, чем ответов. Мысленно она вернулась к тому, о чем думала с первого дня в Саммерсби: ее наняли потому, что она любит задавать вопросы. Покойная мисс Грегори выдала себя за свою сестру, чтобы не попасть в сумасшедший дом, однако, как бы там ни было, ее обман заслуживал порицания. В то же самое время она взяла на работу Иду… Зачем? В общем, вопросов было достаточно…

Действительно ли мисс Матильду скоро выпустят на свободу?

За последнее время Ида перенесла в китайскую комнату множество вещиц, найденных в других помещениях. Все это, по ее мнению, должно было понравиться женщине, обладающей изысканным вкусом: рубинового цвета ваза со щербинкой внизу, немецкая фигурка пастушки и довольно миленькая небольшая плоская шкатулка с инкрустацией из слоновой кости в мавританском стиле. Она была пуста. С внутренней стороны крышки кто-то вывел чернилами: «Памятная шкатулка». Учитывая, что Ида никогда не встречала особу, наделенную столь разнообразными вкусами, ее предположения зиждились исключительно на прочитанных романах.

Ида поместила голубой флакон на туалетный столик среди прочих красивых вещиц. В течение нескольких дней она прятала его в кармане передника. Теперь же девушка почувствовала облегчение, придя к выводу, что столь красивая вещица должна стоять только в китайской комнате.

Поставив флакон на столик, Ида долго им любовалась, а потом подвинула на дюйм вправо. Ей вдруг опять ужасно захотелось открыть его. Взяв флакон, девушка поднесла стекло к льющемуся из окна яркому свету, а затем слегка встряхнула. Жидкость внутри заколебалась. Боясь передумать, Ида обмотала пробку тканью передника и снова попыталась вытащить. Она вышла наружу с легчайшим хлопком. Ида поднесла флакон к носу и понюхала.

Розмариновое масло.

Это было неожиданно. Хотя Ида не знала, что там внутри, обнаружить розмариновое масло она уж точно не рассчитывала. Девушка капнула себе на запястье немного масла и понюхала. Розмариновое, без сомнения.

Тут она испуганно обернулась и увидела Баркера, стоящего в дверном проеме. Он заметил флакончик в ее руке, но ничего не сказал.

– Комната сверкает чистотой, мистер Баркер, клянусь вам! – воскликнула Ида.

Она быстро сунула пробку-затычку обратно в горлышко и поставила флакон на туалетный столик.

Но Баркер, судя по всему, совершенно забыл об угрозе устроить ей проверку.

– Завтра ты едешь с нами, – сообщил он Иде. – Его лордство и я рано утром отправляемся в Мельбурн.

От удивления девушка приоткрыла рот.

– Я никогда не бывала дальше Бендиго.

Мужчина рассмеялся.

– Только не пытайся изображать из себя светскую даму. Городские легко догадаются, что перед ними деревенская – по навозу в твоих волосах.

Камердинер громко засопел длинным острым носом и самодовольно улыбнулся.