Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм.
Шрифт:
Казалось, что внушение вождя возымело действие: чтобы заслужить прощение партии, поэт-агитатор не только стал решительно клеймить троцкистов и других оппозиционеров, но и примкнул ко все разраставшемуся хору славящей Сталина творческой интеллигенции. Наверху это было замечено и должным образом оценено: Бедный был удостоен чести встречать новый 1936 год вместе с вождем. Однако вскоре выяснилось, что самого главного — сути нового идеологического курса он так до конца и не осознал. В противном случае поэт не взялся бы за написание либретто к новой постановке шуточной оперы А.П. Бородина «Богатыри», осуществленной осенью 1936 года режиссером А.Я. Таировым в Московском камерном театре и вызвавшей взрыв негодования у В.М. Молотова, побывавшего на, премьере спектакля. На сей раз Демьяна Бедного подвергли словесной порке публично. В центральной печати его обвинили в глумлении над русским народным эпосом, выразившимся в показе Ильи Муромца, других былинных богатырей как пьяниц, кутил и трусов. Серьезные нарекания вызвало также ёрническое изображение крещения Руси, совершенное будто бы «по пьяному делу». Сверх того поэту припомнили прежние высказывания о «российской старой горе-культуре — дуре» и то, что он «пинал» русскую историю [375] . И хотя после вторичной проработки он, стараясь во что бы то ни стало остаться на плаву, подготовил даже в июне 1937 года для «Правды» стихотворное проклятие М.Н. Тухачевскому и другим расстрелянным тогда военачальникам, добиться этого ему не удалось. Единственное, что поэт вымолил у Сталина, — это жизнь и свободу, что, впрочем, по тому времени было щедрым подарком судьбы. Революционный пафос в культуре уходил в прошлое, и поэтому вполне закономерным стало исключение Бедного в августе 1938 года из партии, а потом и изгнание его из Союза советских писателей.
375
Правда. — 1936. — 14 нояб. Известия. — 1936. — 15, 18 нояб.
НОВАЯ ГЕНЕРАЦИЯ ИДЕОЛОГОВ.
Патриотическая перестройка пропаганды, конечно, была бы немыслима без установления Сталиным полного контроля над партийно-идеологической сферой. Для этой цели в 1930 году в Институт
376
Этот самый давнишний в аппарате ЦК помощник Сталина был рекомендован ему еще Лениным.
377
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 3. — Д. 863. — Л. 5.
378
Сталин И.В. Соч. — Т. 13. — С. 98—102. РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 3. — Д. 865. — Л. 4. Оп. 114. — Д. 277. — Л. 15.
Однако поскольку в начале 30-х годов Сталин только готовился стать единственным непререкаемым законодателем в историко-партийной науке, он еще вынужден был считаться с мнением своих соратников из ближайшего окружения, часть которых в отличие, скажем, от Кагановича не была в восторге от намерений новоявленного «хозяина» произвести радикальную чистку в идеологической сфере. Так, секретарь ЦК П.П. Постышев допускал применение крайних мер только в отношении убежденных троцкистов и призывал по-товарищески помочь «честным», но оступившимся по недомыслию партийцам [379] . На первых порах партверхушка поддержала Сталина (да и то не безоговорочно) только в борьбе с такими явными идейно-политическими противниками, как, например, Троцкий или М.Н. Рютин (автор известной антисталинской «платформы»). Тем не менее это не повлияло на решимость вождя довести дискредитацию Зиновьева, Каменева, Бухарина и других бывших, но еще не окончательно, как ему казалось, «разоружившихся перед партией» оппозиционеров до конца. Вместе с тем маловлиятельные в широких партийных массах функционеры, наподобие Ярославского, после примерного наказания [380] и публичного покаяния были им пощажены. Однако те из них, кто не захотел идеологически перековаться в духе слепой личной преданности вождю (скажем, другой историк партии В.И. Невский), поплатились за это жизнью в годы «большого террора». Такая неоднозначность ситуации с кадрами в идеологической сфере и предопределила характер принятого по инициативе Сталина постановления политбюро от 8 января 1932 г. «О кампании по борьбе с фальсификаторами истории нашей партии», в котором партячейкам рекомендовалось уделять больше внимания «углубленному изучению ленинизма», но пока запрещалось заниматься сведением счетов с «отдельными членами партии, признавшими к тому же свои ошибки» [381] .
379
Маньковская И., Шарапов Ю. Культ личности и историко-партийная наука // Страницы истории КПСС. Факты, проблемы, уроки. — М.: Высшая школа, 1988. — С. 516, 517.
380
Решением политбюро Ярославский был освобожден 7 июня 1932 г. от работы в редакции «Правды».
381
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 3. — Д. 867. — Л. 5.
Первые итоги начального этапа предпринятой Сталиным идеологической перестройки были подведены Агитпропом в конце того же года, когда на оргбюро ЦК было доложено о том, что в программы социально-экономических дисциплин институтов красной профессуры, комвузов и втузов «включены вопросы, характеризующие роль вождя и теоретика партии и Коминтерна т. Сталина в дальнейшей разработке марксизма-ленинизма» [382] .
Следующий этап идейной метаморфозы режима, начавшийся с середины 1936 года, характеризовался, как известно, применением куда более жестких методов политической борьбы. В ходе начавшегося тогда «большого террора» физическому истреблению подверглись все, в ком Сталин видел как действительных, так и потенциальных претендентов на обладание верховной властью в стране. Директива политбюро от 29 сентября прямо объявила «троцкистско-зиновьевские элементы» и проповедовавшиеся ими идеи контрреволюционными и служащими интересам международной буржуазии и фашистских государств. На состоявшемся через несколько месяцев декабрьском пленуме ЦК партии к «врагам народа» были фактически причислены Бухарин и другие «правые» [383] . Ставший к этому времени доминантой общественно-политической жизни страны культ Сталина знаменовал собой окончательный закат постреволюционного поливождизма, причем не только в идеологии. Известно, что генезис единоличной власти предполагает замену соратников диктатора на лично преданных ему слуг. Сама политическая основа вновь создававшейся империи — всевластие вождя, стяжавшего мощью всеохватного и безликого аппарата власти покорность и послушание подданных, — органически отторгала такие, например, популярные в народе личности, как Г.К. Орджоникидзе, Постышев, Горький, Бухарин и Диманштейн, каждый из которых стал в свое время признанным лидером в той или иной области: в экономике, региональной политике, культуре, идеологии, межнациональных отношениях.
382
Там же. — Оп. 114. — Д. 330. — Л. 12–13.
383
Реабилитация. Политические процессы 30—50-х годов. М.: Политиздат, 1991. — С. 246–247. Вопросы истории. — 1995. — № 1. — С. 3—22.
Триумф же Сталина как главного и теперь единственного теоретика партии пришелся на 1938-й, год расстрела Бухарина и выхода в свет «Краткого курса истории ВКП(б)», этого своеобразного евангелия сталинизма, выспренне названного (говорят, с подачи А.А. Жданова) «энциклопедией основных знаний в области марксизма-ленинизма».
Таким образом, полностью оправдала себя примененная Сталиным политическая технология, ориентированная не на воспитание молодых интеллектуалов-единомышленников, как это делалось, скажем, в так называемой бухаринской школе, а исключительно на использование идеологического аппарата партии с его армией присяжных пропагандистов, призванных служить активными проводниками и распространителями идей вождя. Беспрекословная исполнительность — вот что прежде всего требовал Сталин от сотрудников Агитпропа. Правда, чтобы воспитать генерацию таких чиновных идеологов, Сталину пришлось предварительно немало потрудиться, особенно на ниве аппаратных интриг. Обращает на себя внимание тот факт, что в 20-е годы, когда он, еще не обладая всей полнотой власти над аппаратом ЦК, был не заинтересован в том, чтобы независимые от него руководители Агитпропа укоренились в руководящей партийно-идеологической сфере и приобрели там заметное влияние, особенно долго никто не задерживался в кресле главы этого партийного ведомства. В 1922–1929 годах на этом посту успели побывать А.С. Бубнов (1922–1924), В.Г. Кнорин (1924–1927), А.И. Криницкий (1927–1929). Потом, когда Сталин уже безраздельно контролировал ключевые звенья власти в стране, в том числе и аппарат ЦК, должность руководителя Агитпропа на довольно продолжительное время (1929–1938) была доверена А.И. Стецкому, заведовавшему ранее агитпропотделом Ленинградского губкома партии.
Все эти люди были для Сталина в той или иной мере компромиссными фигурами, на которые он не мог, разумеется, полностью положиться. Если говорить о Стецком, то выбор вождя пал на него не только потому, что в 1929 году ему было всего 33 года (подчинить и держать в повиновении не обремененного летами и не имеющего карьерных достижений политика куда легче, чем зрелого и умудренного профессиональным и жизненным опытом). Существенную роль сыграло и такое обстоятельство, что ранее тот «запятнал» себя пребыванием в «бухаринской школе» [384] и во искупление этого «греха» молодости готов был пойти на многое в разоблачении своих вчерашних единомышленников. «Приручение» с помощью шантажа «проштрафившихся» функционеров было излюбленным приемом Сталина. Надо полагать, что Стецкий при своем назначении, которое состоялось всего лишь через два дня после того как 17 ноября 1929 г. Бухарина вывели из состава политбюро [385] , не питал каких-либо иллюзий относительно уготованной ему роли, тем более что к тому времени его бывший покровитель был также изгнан из «Правды», где всеми делами с мая 1930 года заправлял Л.З. Мехлис [386] , помощник Сталина и глубоко лично ему преданный человек, назначенный тогда секретарем редакции центрального партийного органа [387] .
384
В связи с этим применительно к входившим в эту школу молодым политикам нарицательным стало выражение «Стецкие — Марецкие» (братья Д.П. и Г.П. Марецкие — близкие соратники Бухарина, к тому же Д.П. Марецкий был его заместителем в редакции «Правды»).
385
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 3. — Д. 766. — Л. 11.
386
Происходил Мехлис из одесских евреев, однако, подобно Троцкому, любил повторять, что он не еврей, а коммунист. Возможно, таким национальным нигилизмом он старался наряду с прочим заслужить прощение за свое пребывание в 1907–1910 годах в еврейской националистической партии «Поалей Цион». В
387
Там же. — Д. 786. — Л. 12. Д. 790. — Л. 16.
Но кардинального решения задачи подготовки собственного идеологического кадрового резерва Сталину удалось достичь уже после осуществленного в 1931 году слияния научно-исследовательских структур Института красной профессуры [388] и Коммунистической академии [389] , находившихся ранее в «сфере влияния» Бухарина, и создания под эгидой Комакадемии на объединенной научно-гуманитарной базе нескольких самостоятельных ИКП (с лета 1952-го — научно-исследовательские институты) — аграрного; мирового хозяйства и мировой политики; естествознания; советского строительства и права; философии, литературы, истории, языка. В том же году по постановлению политбюро от 15 марта в Комакадемии началась чистка, имевшая целью удаление приверженцев «правых» и направленная на «решительное выдвижение молодых сил» [390] .
388
Институт красной профессуры (ИКП) был создан в 1921 году, когда старая гуманитарная профессура в большинстве своем относилась враждебно к советской власти. Это высшее учебное заведение готовило преподавателей общественных наук для вузов, а также поставляло в партийный и государственный аппарат элитные кадры, которые помощник Сталина Б.Г. Бажанов определял впоследствии как «резерв молодых партийных карьеристов, чрезвычайно занятых решением проблемы, на какую лошадь поставить»[1547]. Учебные ИКП были ликвидированы в 1938 году.
389
Комакадемия была создана в 1918 году в противовес «старорежимной» Российской академии наук (с 1925 года — Академия наук СССР). После ликвидации Комакадемии в 1936 году ее научно-исследовательские институты вошли в систему АН СССР.
390
Там же. — Оп. 3. — Д. 816. — Л. 21–23.
Кадровая перетряска явилась хоть несколько запоздалым, но все же сильным ответом Сталина на триумфальное избрание в 1929 году действительными членами АН СССР Бухарина и директора Института философии Комакадемии А.М. Деборина. А непосредственной реакцией вождя на это событие стала организация летом 1930 года в Комакадемии и ИКП философской дискуссии, острие которой было направлено против «формалистских, абстрактно-схоластических тенденций» в трудах Деборина и в работах его совместных с Бухариным учеников — Н.А. Карева, И.К. Луппола, Я.Э. Стэна и некоторых других. В качестве ниспровергателей этих непререкаемых прежде советских научных авторитетов выступили такие «молодые бойцы философского фронта», как М.Б. Митин [391] , П.Ф. Юдин [392] , М.Д. Каммари, Ф.В. Константинов, начинающий партийный функционер П.Н. Поспелов, молодой историк А.М. Панкратова и др. Все они учились или преподавали в ИКП и теперь впервые заявили о себе на всю страну как о новой идеологической элите. В июне в «Правде» была опубликована статья М. Митина, П. Юдина и В. Ральцевича «О новых задачах марксистско-ленинской философии», ставшая по сути своеобразной пропагандистской артподготовкой перед произошедшим в следующем месяце весьма знаменательным событием: заседанием бюро партячейки философского отделения ИКП, на котором Деборин и его единомышленники были раскритикованы за то, что прошли «мимо разоблачения методологических основ троцкизма и троцкистско-зиновьевской оппозиции». И хотя потом, в октябре, Деборин на президиуме Комакадемии повинился в этой своей «самой тяжелой ошибке», это не спасло его от еще более серьезного обвинения. На состоявшейся 9 декабря встрече Сталина с членами бюро партячейки ИКП философские взгляды Деборина были определены вождем как проявление «меньшевиствующего идеализма» [393] . Столь экзотический для политики ярлык был запущен в массовый пропагандистский оборот широко распубликованным постановлением политбюро от 25 января 1931 г. «О журнале “Под знаменем марксизма”», подготовить которое Сталину помогли М.Н. Покровский и А.И. Стецкий [394] .
391
Митин родился в 1901 году в еврейской семье Житомира, где в 1914–1919 годах работал мелким служащим в одном из банков. После прихода в город Красной армии вступил в РКП(б) и стал комсомольским активистом. В 1921 году перебрался в Москву, через год закончил краткосрочные курсы при Коммунистическом университете им. Я.М. Свердлова и был направлен в качестве пропагандиста на ткацкую фабрику «Трехгорная мануфактура». Там в 1923-м допустил «колебания троцкистского характера», после чего был мобилизован в политорганы РККА, которые через два года рекомендовали его к поступлению на отделение философии ИКП. По окончании учебы остался в институте в качестве преподавателя.
392
Юдин родился в 1899 году в бедной крестьянской семье. С 10 лет батрачил у кулака в селе Апраксино Нижегородской губернии. В 1913 году перебрался в Нижний Новгород, где работал сначала подручным токаря, а потом токарем в паровозных мастерских. В 1918 году вступил в компартию, а в 1921-м переехал в Петроград для поступления в комвуз. По окончании учебы в 1924 году возвратился в Нижний Новгород, где стал редактировать губернскую газету «Звезда», а потом работал под началом А.А. Жданова (тогда первого секретаря губкома) заместителем заведующего губернским агитпропом. В 1927 году получил путевку в московский ИКП, где обучался до 1930-го на отделении философии.
393
Изобретая этот термин, Сталин, по-видимому, имел в виду меньшевистское прошлое Деборина и его «чрезмерное увлечение» идеалистической философией Гегеля.
394
Правда. — 1930. — 7 июня. Колосков В.Н. Очерк истории марксистско-ленинской философий в СССР (30е годы). — М.: Наука, 1978. — С. 22–24. Волков Ф.Д. Взлет и падение Сталина. — М.: Спектр, 1992. — С. 101. РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 3. — Д. 811. — Л. 5, 21. Правда. — 1931. — 26 янв.
С этого времени в пропагандистском сленге закрепилось выражение «новое философское руководство», в которое помимо уже упоминавшихся выше Митина, Юдина, назначенных в 1931 году соответственно заместителем директора и директором ИКП философии, вошел наряду с некоторыми другими и Э.Я. Кольман [395] , ставший с начала 1932 года директором ИКП естествознания.
Однако молодую «красную профессуру» Сталин не допустил к разработке тактики и стратегии идеологической политики партии. Для этого он использовал тех особо доверенных людей, которые входили в его ближайшее окружение, прежде всего А.А. Жданова, ставшего с середины 30-х годов ведущим советником вождя в вопросах пропаганды. Троцкий по этому поводу позже отмечал: «Если Сталин создан аппаратом, то Жданов создан Сталиным» [396] . Правда, первоначально, после того как в начале 1934 года Жданов (тогда секретарь Горьковского крайкома партии) был переведен в Москву и назначен секретарем ЦК и членом оргбюро, ничто не свидетельствовало о том, что Сталин стремится сделать его тем, кем был, скажем, А.В. Луначарский при Ленине. Поскольку Жданов получил в юности некоторые биологические знания (обучался в Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии), то по переезде в Москву ему было доверено руководство сельскохозяйственным отделом ЦК, а с июня 1934 года он как секретарь ЦК помимо этого подразделения стал курировать планово-финансово-торговый и политико-административный отделы, а также управление делами, отдел руководящих партийных органов и секретариат ЦК [397] . Однако уже тогда Жданов сумел продемонстрировать Сталину не только, а может быть, не столько способности партийного администратора, сколько амбициозное намерение утвердиться на ниве руководства партийной пропагандой, благо он, сын скромного инспектора народных училищ из провинциального Мариуполя, слыл в среде большевистского начальства культурным человеком, в какой-то мере даже эстетом, знатоком классической музыки, авторитетом в области искусств и литературы. Эти гуманитарные наклонности Жданова оказались востребованы Сталиным, имевшего своего рода талант оптимально использовать людей, попадавших в его поле зрения, и понимавшего, что уже предрешенное устранение с политической сцены таких, например, партийных интеллектуалов-ленинцев, как Бухарин, требует адекватной компенсации. Уже 15 мая политбюро поручило Жданову руководить оргкомитетом по подготовке I Всесоюзного съезда советских писателей, на котором он выступил 17 августа с разъяснением объявленного единственно правильным метода социалистического реализма [398] .
395
На судьбе этого коммуниста-интернационалиста отразились, наверное, все противоречия века. Родился Кольман в еврейской семье в Праге в 1892 году. Участвуя в составе австро-венгерской армии в Первой мировой войне, попал в 1915 году в русский плен. После Октябрьской революции примкнул к большевикам, а с начала 30-х преданно служил им на «философском фронте». После Второй мировой войны возвратился на родину и преподавал в Пражском университете. В 1948-м вновь оказался в Москве, но теперь в качестве заключенного. С этого времени для него началась мучительная переоценка тех политических и идейных ценностей, которым он прежде поклонялся. Итогом стало осуждение им в 1968-м советской оккупации Чехословакии. Умер Кольман в 1979 году в эмиграции в Швеции, полностью разорвав с коммунистическим прошлым.
396
Троцкий Л.Д. Сталин. — Т.2. — С. 212.
397
Сталинское политбюро в 30-е годы. Сборник документов / Сост. О.В. Хлевнюк и др. — М.: АИРО — XX, 1995. — С. 141–142. РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 3. — Д. 941. — Л. 14.
398
РГАСПИ. — Ф. 17. — Оп. 114. — Д. 669. — Л. 143.
В лице Жданова Сталин обрел активного и деятельного помощника в государственно-патриотической перестройке советской духовной сферы. Именно его он привлек в том же 1934-м к считавшейся чрезвычайно важной работе по введению преподавания гражданской истории в учебных заведениях страны и разработке новых учебников истории [399] . Показательно, что после убийства С.М. Кирова именно Жданова Сталин послал своим наместником во вторую столицу — Ленинград. А в феврале 1935 года он сделал Жданова кандидатом в члены политбюро, в заседаниях которого тот, впрочем, регулярно участвовал уже с начала с 1934 года даже не имея этого статуса.
399
Интересно, что и жена Жданова, Зинаида Александровна, включившись с мужем в это дело, руководила подготовкой иллюстрированных изданий по истории СССР.