Тайная жизнь Лизы
Шрифт:
Но мне все время казалось, что они знают, что передозировка Мэри случилась по моей вине. Скандал на телешоу был ее криком о помощи. Она хотела остановить меня на дороге к счастью, потому что я исчезала из ее жизни и оставляла ее наедине с отчаянием. Она хотела остановить меня и попросить о помощи. Но я не видела ничего дальше своего стыда и злости. Я отказала ей в помощи и тем самым подтолкнула ее к самоубийству.
Я все время возвращалась к разговорам, которые мы вели с Мэри за последнюю неделю. Были какие-то признаки до этого дурацкого телешоу с Арабеллой? Она, безусловно, была очень
– Она собиралась выйти замуж, – пискнула я, когда таксист подъехал к ярко освещенному приемному покою.
Билл и Брайан посмотрели на меня так, будто я сообщила им о том, что Мэри похитили инопланетяне.
– Да. Она сказала мне об этом в субботу вечером. Она собиралась выйти замуж за Митчелла.
– Что? Да ведь он голубой, – сказал Билл.
– Да. Он голубой, – подтвердил Брайан.
Голубой. Похоже, я единственный человек, который этого не знал.
Билл повел нас прямо в палату, где лежала Мэри. Сестра, узнав его, остановила нас и сказала:
– Она очнулась. Но сейчас у нее родители.
Я перевела дыхание. Почему-то казалось, что если родители у нее, то ответственность с нас снимается.
Из холла перед палатой Мэри вышли двое. Мужчина с явно южным загаром пытался обнять за плечи женщину, но она все время отворачивалась. Она плакала и не пыталась скрыть это. У мужчины были красные глаза.
– Она сделала это из-за тебя, – сказала женщина, всхлипывая, когда они прошли мимо нас. – Потому что ты все время уезжаешь и постоянно крутишь свои идиотские романы.
– У тебя тоже романы.
– Только в отместку тебе. Боже, Банни, какой ты эгоист.
– Я эгоист? Ты – ее мать. Где ты была, когда ей нужно было поговорить с кем-нибудь?
– У нее был номер моего мобильного. Она знала, что мне можно звонить в любое время дня и ночи.
Я видела, что Билл хотел прервать их и спросить мистера и миссис Бэгшот, как чувствует себя их дочь, но потом он передумал и пошел прямо к дверям палаты Мэри.
– Ты идешь? – спросил он меня. – Можно заходить по двое.
– Возьми с собой Брайана. Я бы хотела увидеть ее одна.
Брайан пошел за Биллом, а я осталась читать наполовину ободранный плакат с рекламой психологической службы «Самаритяне». Несколько поздно читать его здесь, подумала я.
Почему Мэри пыталась отравить себя? Когда я швырнула на пол одолженный у нее костюм, это было еще самое мягкое, что она могла получить от человека, находящегося в состоянии слепой ярости. Совершенно непохоже было, что она собирается через восемь часов свести счеты с жизнью. Скорее всего, ее слова, что у меня есть всё, а она, мол, обделена человеческим теплом, – просто очередной трюк, чтобы заставить меня испытывать чувство вины, чтобы я ей простила то страшное унижение перед всеми телезрителями страны, которому я подверглась благодаря ей.
С тех пор как я познакомилась с Мэри, мне всегда казалось, что она во всем видит только темную сторону, для нее не существовало света в конце
Тут Брайан и Билл вышли из ее палаты, нервно улыбаясь, словно два мальчика, вышедшие из аттракциона «Поезд призраков». Всю дорогу они ехали, вцепившись друг в друга от страха, а теперь делают вид, что совсем не испугались.
– Ну как она?
– Хорошо. Физически хорошо. Наверно, ее завтра уже выпишут. Но сначала ей нужно показаться психиатру.
– Она сказала, почему она это сделала?
– Я думаю, что она сама не очень знает, – сказал Брайан. – Послушай. Она тебя ждет. Ты лучше зайди к ней.
Посещения ее палаты было не избежать.
Она лежала как фарфоровая кукла, одетая в нелепую кружевную рубашку и обложенная со всех сторон подушками. Из рук шли темные пластиковые трубочки к пакетам с физиологическим раствором, ладони покоились на коленях. Лицо ее было бледно, и большие черные круги вокруг глаз, от усталости и остатков косметики, делали ее похожей на милую панду.
– Здравствуй, Лиза, – голос ее звучал очень тихо и словно издалека.
Я села на стул рядом с кроватью. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Было странно, что та самая девушка, с которой мы еще сегодня днем так яростно ругались, кажется такой хрупкой. Такой разбитой.
– Прости меня за все, что я тебе сделала, – начала она. – Я знаю, ты хотела провести этот последний вечер с Брайаном. – Она шмыгнула носом.
– Зачем ты это сделала? – прошептала я. – Зачем ты хотела покончить с собой?
– Я не хотела покончить с собой, – возразила она. – Я просто чувствовала себя одинокой и подумала, что от двух дорожек кокаина станет легче.
– Двух? Билл сказал, что там этих дорожек на целый стадион.
– Я вынюхала всего три. Но еще и пила. Я думаю, что из-за этого все и случилось. Пришлось промывать мне желудок какой-то жуткой дрянью с древесным углем. Чувствую себя ужасно. Представь свое самое страшное похмелье и умножь на двадцать.
Я сочувственно кивнула.
– А лучше на двадцать миллионов.
– Ты скоро поправишься, – банально пообещала я.
– У меня такое чувство, что кошмар только начинается. Похоже, эта история попадет в газеты.
– Почему?
– Потому что Митчелл собирается завтра все рассказать. Наркотики плюс моя попытка самоубийства – отличный материал для мертвого сезона.
– Ты как-то сказала мне, что нет такой вещи, как дурная известность.
– Это я обычно своим клиентам так говорю. А на самом деле я сильно в этом сомневаюсь.