Тайная жизнь Лиззи Джордан
Шрифт:
— Ко мне. Пожалуйста, Геркулес. Пожалуйста. Послушай. Я понесу тебя в Балхэме, обещаю. А здесь, посмотри, этот тротуар безопасен даже для твоих лап. Мы же в Найтсбридже. Красивое место, посмотри, — я похлопала рукой по тротуару. — Найтсбридж! Здесь красиво и чисто. Я уверена, что улицы здесь моют каждый день. Здесь живут богатые люди. Здесь очень приятно гулять, пойдем.
Но убеждения на Геркулеса не действовали.
— О черт! — я взлетела по ступеням и схватила его. Он жалобно лизнул меня и улегся
— Почему эта тетя несет собаку? — спросил маленький мальчик у своей мамы.
— В самом деле, почему? — ответила я.
К счастью, Геркулес не возражал против общественного транспорта. Но только в том случае, если я не пыталась опустить его на пол. Все шло хорошо, пока мы не добрались до Черинг-кросс и нам нужно было пересесть на заполненный до отказа поезд на северной линии. Вы когда-нибудь пытались держаться за ремень, держа под мышкой извивающегося спаниеля? Потом я чуть не уронила его на эскалаторе в Клэпэм Саут, но уберегла от верной смерти, схватив за породистый хвост. Геркулес жалобно тявкнул, и за моей спиной раздались негодующие голоса добровольных борцов за права животных.
Следующая волна негодования обрушилась на меня, когда Геркулес сделал свои дела сразу при выходе из метро.
— Что, у вас нет совка для уборки? — спросил крепкий старик, застукавший нас на месте преступления.
— Нет, — ответила я, снова поднимая Геркулеса. Я едва успела опустить его на землю, чтобы он не накакал мне прямо в карман куртки. Я была раздражена и взвинчена тем, что мне пришлось нести его всю дорогу от Найтсбриджа.
— С тех, кто позволяет своим собакам пачкать тротуар, взимается штраф в размере пятисот фунтов, — гудел старик. — Я предлагаю вам немедленно убрать кучу, или я сообщу о вас в муниципальный совет.
— Что? — резко спросила я.
— Уберите кучу, — сказал он. — Если ваша собака гадит на тротуар, вы официально и морально обязаны убирать за ней.
— Правда? — саркастически поинтересовалась я.
— Правда, — сказал старик, но он был серьезен.
В любом случае, чем я могла убрать кучу? Я не имела привычки носить с собой пластиковые пакеты. Будь у меня в кармане пакет, я бы тут же все уладила, но у меня его не было, и я попыталась продолжить свой путь, глядя перед собой и игнорируя пожилого энтузиаста. Но он не собирался закрывать тему.
— Юная леди. Я хочу сообщить вам, что я пойду в полицейский участок и дам им описание вас и вашей собаки. Уверяю вас, они это дело просто так не оставят.
Я хотела сказать, что с трудом себе представляю, чтобы они бросили расследование какого-нибудь дела о тройном убийстве и всерьез занялись собачьими какашками, но старик, видимо, придерживался иного мнения и действительно стал что-то писать.
— Послушайте. Мне нечем это
— Тогда вы несете временную ответственность за собаку, а следовательно, и за результаты ее деятельности. Вот, можете воспользоваться. — Мужчина протянул мне тонкий пластиковый пакет в сине-белую полоску.
— Что это? — спросила я.
— Это пакет.
Я взяла у него пакет и поблагодарила в надежде, что на этом все закончится, но он не хотел уходить.
— Ну, давайте. — Он мотнул головой в сторону кучи. Он собирался наблюдать за мной.
— Вы что, шутите, — запротестовала я. — У него понос.
— Общение с собакой приносит не только радости, но и заботы, — сказал он.
— Я уже сказала вам, это не моя собака.
— Скажете это в суде, юная дама, — сказал мужчина, схватив меня за руку и толкая к оставленной Геркулесом «визитной карточке».
— Уберите руки! Вас обвинят в оскорблении, — предупредила я.
— И кому же, вы думаете, они поверят? — спросил он. — Известному члену общественного совета, который отдал все силы служению в армии и уже десять лет осуществляет квартальный надзор? Или нелегальной беженке, укравшей собаку?
— Хватит. Я не нелегальная беженка, и, хотя эта собака и не моя, я ее не крала.
— Тогда попрошу вас сообщить фамилию и адрес настоящего владельца собаки, чтобы я мог выяснить все обстоятельства. Вы напрасно думаете, девушка, что полиция не знает о собачьих мошенниках, орудующих в этом районе. Она знает об этом все. Вы, накачанные наркотиками юнцы, крадете у людей домашних животных и продаете их потом в лаборатории для опытов, вы на все готовы ради укола марихуаны!
— Ради чего?
— Что слышали. Я узнаю ваш номер. Будьте в этом уверены.
Наркоманы, ворующие собак? Мне хотелось спросить этого человека, что обычно он принимает сам: каолин или морфин.
— Послушайте, хорошо, я уберу, — вздохнула я. — Просто оставьте меня в покое. Почему бы вам не пойти в библиотеку и не проверить ваши туманные представления о городском законодательстве?
— Если не возражаете, я останусь здесь и посмотрю, хорошо ли вы уберете.
— На самом деле возражаю, — ответила я.
— А мне все равно, возражаете вы или нет. Я остаюсь.
— Отлично, — фыркнула я, опустила Геркулеса на траву и убрала за ним, вывернув пакет в виде перчатки.
— Берегись, это может плохо кончиться, — прошипела я собаке.
— Это вы обо мне говорите? — спросил глухой командир.
— Нет, если бы я говорила о вас, то использовала бы ненормативную лексику. Сэр, — добавила я для усиления комического эффекта. Я помахала пакетом с собачьим дерьмом у него перед носом, — вы удовлетворены?