Тайное венчание
Шрифт:
Полина не скрывала от друзей, что муж наводит на неё невыносимую скуку.
Лора Жюно, жена генерала Жюно, в двадцать пять лет ставшего губернатором Парижа, под большим секретом рассказывала всем и каждому, что сразу после свадьбы Полина пригласила её с собой в Сен-Клу.
— Но у вас же медовый месяц! — отвечала ей Лора. — Не буду ли я лишней?
— Медовый месяц с этим идиотом? — насмешливо воскликнула Полина. — Да Бог с тобой!
Поглощённый своими размышлениями, граф не заметил,
Весна пришла в Париж и сияла здесь всеми цветами радуги. По обе стороны мостовой цветочницы расставили свой товар: розы, фиалки, пармские нарциссы и особенно лилии, которыми парижане украшали свои дома на Пасху.
По сравнению с сияющим и праздничным бульваром улочка рю дез-Арбр показалась графу ещё более грязной и убогой, чем вчера.
Мрачные дома, нависающие над узкой улочкой, загораживали солнечный свет. Граф с отвращением смотрел на грязную мостовую.
Он остановил фаэтон у знакомого дома и, толкнув дверь, вошёл.
На лестнице стоял крепкий кухонный запах, заставивший его поморщиться. Никого не было видно. Граф огляделся вокруг и начал подниматься по лестнице.
Он уже достиг третьего этажа, как вдруг столкнулся лицом к лицу с Вернитой.
— Доброе утро, мадемуазель, — поздоровался он, снимая с темноволосой головы шляпу с высокой тульёй.
Вернита присела в реверансе и подняла на графа огромные тревожные глаза.
Она была ещё бледнее, чем вчера, а в глазах девушки застыло такое отчаяние, что в сердце графа вольно зашевелилась жалость.
Сегодня на Верните было не чёрное, а бледно-лиловое платье, напомнившее герцогу о фиалках, продающихся на Бульваре Капуцинов.
Платье выглядело совсем простеньким, но граф, знавший толк в подобных вещах, заметил, что оно сшито хорошим портным из дорогого материала и когда-то, должно быть, стоило немало.
— Мадам Данжу говорила, что вы… что вы хотели прийти, — проговорила Вернита дрожащим голосом.
— Я очень сожалею о смерти вашей матушки, — промолвил граф.
Слезы выступили на глазах Верниты, и она поспешно отвернулась.
— Мама умерла от голода, — тихо и горько ответила она.
— Мне очень жаль, — негромко повторил граф.
— Зимой она очень страдала. Но сейчас, я думаю, она встретилась с папой на небесах и снова стала счастлива.
Эти слова Вернита проговорила тихо, как будто обращаясь к самой себе.
— Вчера, когда я увидел вашу матушку, — мягко заметил граф, — мне подумалось, что она выглядит счастливой, как будто нашла то, что так долго искала.
Вернита удивлённо взглянула на него, и граф объяснил:
— Я пошёл вслед за вами. Девушка, впустившая вас в дом, объяснила, что ваша мать умерла.
— Мадам Данжу рассказала мне, что вы были так добры
— Понятно, — ответил граф. — Что же вы теперь думаете делать?
Наступило молчание. Граф понял, что Вернита и сама не знает, как ответить на этот вопрос.
— Буду работать, — сказала она наконец.
— Здесь?
— Я надеюсь, мадам Данжу не откажется сохранить комнату за мной, — тихо сказала девушка.
— Без матери вам здесь будет очень одиноко.
— Знаю, — ответила Вернита, — но что же мне остаётся?
— Я могу вам кое-что предложить.
Вернита вскинула глаза, и графу показалось, что за вся напряглась. Сообразив, что девушка могла его неправильно понять, он поспешно добавил:
— Думаю, я смогу найти вам место в особняке Шаро.
Вернита непонимающе смотрела на него, и граф продолжал:
— Принцесса восхищена вашей работой и готова дать вам новые заказы. Думаю, я смогу уладить дело так, что вы станете личной портнихой принцессы и будете жить у неё во дворце.
Вернита не отвечала. Сцепив руки на груди, она уставилась в пол, словно там могла увидеть подсказку: принимать или не принимать предложения графа?
Граф догадался, что такая мысль ей никогда и в голову не приходила: теперь Вернита была взволнована, почти испугана.
Граф молча ждал. В модных панталонах цвета шампанского и облегающем сюртуке с длинными фалдами, с элегантно завязанным под подбородком белоснежным шейным платком он казался удивительно чужим на этой узкой, тёмной и грязной лестнице.
Наконец Вернита, съёжившись, произнесла нерешительно:
— Вы очень добры… но я думаю, мне лучше будет ютиться здесь.
— Вы полагаете, это разумное решение? — спросил граф. — Здесь холодно, мрачно, и не с кем поговорить, кроме той женщины, с которой я разговаривал вчера, и её дочери.
Граф заметил, что при этих словах Вернита сникла.
Она сама понимала, как тяжко будет ей жить в этом унылом месте одной.
Луиза, несомненно, будет ещё с большей настойчивостью звать её на прогулки в поисках приключений.
Вернита знала, что мама, будь она жива, никогда не позволила бы дочери гулять по улицам или, тем более, знакомиться с мужчинами в дешёвых кафе; и Вернита никогда не сделала бы того, чего не одобряла мама. Однако она понимала, что рано или поздно скука и тоска одинокой безрадостной жизни сделают своё дело.
— Поверьте, это для вас лучший выход, — прервал её размышления проникновенный голос графа.
— Зачем вы это делаете, месье? — спросила Вернита. — Почему вы так заботитесь обо мне?