Тайное венчание
Шрифт:
Она старалась говорить гордо и независимо, но голос её дрожал, словно у испуганного ребёнка.
— Вчера мне стало жаль вас, — ответил граф, — и я подумал, что ваши наниматели бессовестно используют ваш труд. Что мне отвратительно во французах — это их мелочная, бездушная жадность!
— Но французы бывают и очень добры, — ответила Вернита, вспомнив о мадам Данжу.
— Возможно, к одинокой молодой девушке некоторые из них будут слишком добры, — сумрачно ответил граф.
Вернита вскинула
Девушка вспомнила, как несколько раз в магазинах с ней заговаривали мужчины. Они отпускали двусмысленные комплименты, а некоторые даже пытались добиться свидания.
Вернита никогда не рассказывала об ЭТИХ случаях матери. В такие минуты она чувствовала ужас: ведь рядом не было никого, кто смог бы её защитить.
В огромном доме, думала Вернита, у неё по крайней мере появятся товарки-служанки; она будет уже не одна.
Да все лучше, чем прозябать в одиночестве на чердаке, где все напоминает ей о мученической смерти матери!
— Это предложила сама принцесса? — спросила графа.
— Ещё нет, — ответил граф, — но она послала за вами, чтобы немедленно дать вам заказ на ещё одно неглиже.
— Я должна ехать с вами?
— Да, и немедленно! Вы ещё узнаете, что её императорское высочество, когда чего-то хочет, не умеет ждать ни секунды!
Вернита слабо улыбнулась в ответ.
— Не будете ли вы так добры подождать меня внизу? — попросила она. — Я только надену чепчик.
— Поторопитесь, — посоветовал граф.
Он вышел на улицу, сел в фаэтон и принял вожжи у кучера.
Через несколько минут в дверях показалась Вернита.
Сегодняшний её наряд был совсем не похож на вчерашний.
Вместо простенькой чёрной соломенной шляпки, обычной для парижских белошвеек, на голове её был изящный и дорогой, хотя и вышедший из моды, чик.
В этой вещице, украшенной бледно-сиреневыми цветами в тон платью, Вернита, как внезапно осознал граф, выглядела настоящей благородной дамой. Словно угадав его мысли, Вернита заметила:
— У меня не было времени переодеваться. — Помолчав, она добавила, чтобы быть совсем честной: — Вчерашнее платье и шляпку я одолжила у дочери мадам Данжу. Мне неудобно просить её об этом два раза подряд. А это — всё, что у меня есть.
Она не добавила, что платье это принадлежало её матери, любившей сиреневый цвет. У Верниты не было чёрных платьев, и она решила, что лиловый цвет больше всего подходит для траура.
Все стоящее — как, например, меха и драгоценности — Уолтемы давно продали, но старые платья, не имевшие никакой ценности, до сих пор хранились на чердаке в двух сундуках.
Продать их не представлялось возможным; но носить эту одежду Вернита могла.
Впрочем, Вернита
Сейчас она понимала, что не похожа на обычную швею, но ничего не могла поделать: других платьев у неё не было.
Если принцесса откажется нанять её на службу из-за неподобающего внешнего вида — что ж, Вернита вернётся к себе на чердак.
— Расскажите мне о себе, — вдруг попросил граф.
Внезапно Верниту охватило острое желание открыться ему — поведать, какая ужасная судьба постигла её семью, когда Наполеон приказал заточить в тюрьму всех английских путешественников, оказавшихся в те злосчастные дни во Франции.
Но нет! Она никому-никому не должна об этом рассказывать!
Пусть граф и не француз — но он дружит со злейшими врагами Англии. Вернита не сомневалась, что он встанет на сторону императора.
— Я уже говорила вам вчера, — ответила Вернита, — что мой отец приехал из Нормандии, и последние два-три года мы прожили в Париже.
— Чем занимался ваш отец?
Вернита отчаянно пыталась быстро выдумать какую-нибудь правдоподобную историю.
— Он интересовался самыми различными вещами, — проговорила она наконец, — но, боюсь, папа я неудачлив в делах из-за того, что предпочитал каюте удовольствия.
«Последнее — почти правда», — сказала она себе.
— И после его смерти вы с матерью остались почти без средств?
Вернита вздохнула.
— Мой отец… он был несчастлив в картах.
«Для Парижа, где играют все от мала до велика, совсем неплохое объяснение», — подумала Вернита.
Богачи в Париже проигрывали целые состояния в карты или на рулетке, а бедняки спускали скудный заработок в разного рода лотереях, и те и другие то верили, что судьба может в один миг сделать счастливцами с помощью пары карт или номера на засаленной бумажке.
— Так он был игроком! — негромко заметил граф.
— Да… боюсь, что да.
Отец рассказывал ей, какие карточные баталии ведутся каждую ночь в Пале-Рояле, где годовые доходы с огромных поместий переходят из рук в руки за зелёными столами.
И сама Вернита на балах и приёмах не раз видела джентльменов, которые почти сразу исчезали из танцевальной залы: блеск золота был для этих людей привлекательней женской красоты.
— Итак, он ничего не оставил вам с матерью, — подытожил Аксель. — И у вас нет ни родственников, ни друзей, у которых вы могли бы жить?
— Живя в Париже, мы… мы потеряли связь с теми, кого знали в Нормандии, — ответила Вернита.
Мысленно она поздравила себя с удачным ответом. Когда же наконец покажется особняк Шаро и граф прекратит свои расспросы?!