Тайновидец. Том 2: Эликсир сущности
Шрифт:
– Мы поговорим с ним позже, – недовольно нахмурился Зотов.
Мария вышла, бросив на Прудникова такой взгляд, что бедный следователь снова закашлялся.
Кастеллано церемонно кивнул нам:
– Прошу за мной, господа!
*****
Кастеллано стремительно шагал по коридорам театра.
Догнав его, я спросил:
– Фамилия Удашева попадалась мне в газетах. Давно он работает в театре?
– Тридцать лет. В прошлом году мы отмечали его
– Вот как? – удивился я. – Тогда почему он всего лишь дублер? Почему вы отдали главную роль не ему, а Ковшину?
– Мы ставим “Ромео и Джульетту” великого Шекспира! – гордо заявил Кастеллано. – Новое прочтение классики. Вы знаете, сколько лет Ромео?
– Шестнадцать, кажется, – припомнил я.
– Вот именно! Алексей Георгиевич играл эту роль последние двадцать лет, и играл замечательно. Но публика привередлива! Она требует молодого Ромео.
Кастеллани выразительно закатил глаза к лепному потолку.
– Публику можно понять, – улыбнулся я. – Но как Удашев умудрялся играть Ромео в своем возрасте?
– Алексей Георгиевич в отличной форме. Кроме того, есть зелья перевоплощения.
– Понимаю, – кивнул я. – А где артисты берут эти зелья?
– Покупают у зельеваров на Стеклянном рынке.
Господин Кастеллано легко сбежал по черной лестнице, заваленной старым театральным хламом. Я поторопился за ним, на бегу заметив оскаленную волчью маску, которая таращилась на меня пустыми глазницами из кучи мусора. Позади громко пыхтел следователь Прудников.
– Пришли! – объявил Кастеллано, указав на дощатую дверь под лестницей.
– Так это же кладовка, – удивился я. – В таких дворники хранят метлы и лопаты.
– Отдельную гримерную надо еще заслужить! – гордо произнес Кастеллано. – А Ковшин недостоин и этого.
Я подергал дверь.
– Заперто.
– Конечно, – кивнул Кастеллано. – Ключ у Ковшина.
– Разрешите, Александр Васильевич, – сказал Зотов.
Я посторонился.
Зотов нетерпеливо хлопнул ладонью по замку. Замок жалобно щелкнул, и дверь открылась.
Комнатушка была крохотная. В ней едва поместились обшарпанное трюмо с треснувшим зеркалом и колченогий табурет. Табурет лежал на боку, одна из ножек треснула.
Словно кто-то с силой шваркнул несчастным предметом мебели об пол.
– Смотрите, Александр Васильевич, – сказал мне Зотов, шагнув вперед.
Через всю полированную столешницу трюмо тянулись три свежие царапины. Лак был безжалостно содран, под ним белело дерево.
Похоже на следы когтей.
– Интересно, – усмехнулся я.
Дар напомнил о себе коротким толчком в груди. Я повернулся к господину Кастеллано:
– Далеко отсюда до
– Дверь сразу за этой лестницей, – поджав губы, ответил Кастеллано.
– И она не запирается? – уточнил я. – Воров не боитесь?
– А что здесь красть? – всплеснул руками Кастеллано. – У нас ничего нет, мы нищие! А дверь закрывается на задвижку изнутри.
– То есть, выйти через нее из здания может кто угодно?
– Ну, конечно! – непонимающе воскликнул Кастеллано.
Я выдвинул левый ящик трюмо. Он оказался пустым.
В правом ящике жил паук. Когда я нарушил его уединение, паук испуганно заметался из угла в угол, скользя длинными ногами по гладкому дереву.
– Здесь нет никакого грима, – сказал я Кастеллано. – Ковшин им не пользовался?
– Может быть, мерзавец унес его домой? – предположил режиссер. – Эти актеры вечно все тащат!
– Опишите его, – попросил я.
– Коренастый, волосы русые. Глаза… серые, кажется. И зубы очень ровные, белые.
– Не похож на Ромео, – заметил Зотов.
Надо же, оказывается, занятой начальник тайной службы знаком с творчеством Шекспира!
Я взглянул на Зотова с уважением.
– Это и не нужно, – отмахнулся Кастеллано. – В актерском деле все решает талант и перевоплощение. А Ковшин очень талантливый, поверьте. Подлец!
– Талантливее Удашева? – предположил я.
Кастеллано пожал плечами, подтянув их к самым ушам.
– Он моложе, это огромное преимущество. Господа, вы позволите мне заняться делами? Я должен готовиться к спектаклю.
За стеной хлопнула дверь.
– Пустите меня! – выкрикнул женский голос.
Оттолкнув Прудникова, в гримерку ворвалась старушка. Она была в длинном старомодном платье и черной кружевной накидке, из-под которой выбивались седые волосы. На левой руке старушки болтался кожаный ридикюль.
– Где Спиридон? – требовательно спросила старушка. – Вы его нашли? Что с ним?
Ее голос был молодым и звучным, без старческой хрипотцы. Это меня удивило.
– А вы кто, мадам? – вежливо поинтересовался Зотов. – Мать или бабушка?
– Я? – грозно спросила старушка. – О, черт!
Она быстрым движением выхватила из ридикюля крохотный пузырек. Выдернула пробку и одним махом проглотила содержимое пузырька.
Мы во все глаза смотрели на нее.
На мгновение я заметил, что лицо старушки расплылось. Я растерянно моргнул и вдруг увидел перед собой молодую девушку.
– Так что со Спиридоном? – требовательно повторила девушка.
Полицейский следователь Прудников сдавленно охнул.
– Почему вы молчите? – воскликнула девушка. – Вы из полиции? А это что такое?