Тайны белых роз
Шрифт:
Проповеди церковников утомляли, вызывая головную боль и стойкое неприятие. Впрочем, неприязнь у них с церковью была взаимная, уходящая корнями в те времена, когда старая аристократия еще находилась у власти, а потому была неискоренима, как неискоренима и фальшь людей в черных одеяниях.
Нет, он не говорил решительно за всех. Были среди старой аристократии любопытные экземпляры, нашедшие себя в лоне церкви. Молодой граф Энчфолд, представитель одной из побочных ветвей Бейли, например. И это с жуткой наследственной аллергией на ладан… Впрочем, Винсент был наслышан, что жизнь в их доме далеко не сахар.
Молодой барон качнул головой.
Лишь спустя час с лишним, экипаж, наконец, остановился у небольшого скромного особняка, в котором горничная снимала комнату. Во время подобных поездок Винсента спасала только профессия, благодаря которой всегда было о чем подумать и чем занять себя. И то, иногда, мелочная суета Старой Столицы утомляла его. Будто не было войны… Впрочем, тут, в глубоком тылу, работающем на фронт, сие бедствие почти не чувствовалось, докатываясь лишь отголосками сухих сводок и слухами. Только налоги выросли вдвое. Даже на фронт отсюда не забирали почти никого – слишком рискованно было отправлять воевать тех, кто непрерывно находился под пагубным воздействием изгнанников. Наверное, как-то так размышляли военные чиновники, приближенные ко двору? Впрочем, рабочих рук тоже не хватало, так что дела могли обстоять куда прозаичнее…
Покинув салон, барон поднялся по видавшим виды ступенькам и постучал в дверь. Когда-то, дом на окраине являлся местом проведения лучших приемов в городе, о которых ходили не просто слухи – настоящие легенды. Но судьба дама капризная, и вот разорившийся хозяин оказался вынужден перестроить фамильное гнездо под нужды доходного дома, вложив в это последние сбережения.
Винсент давно не слышал о нем…
Консьерж удивленно воззрился на аристократа, однако, отлично вышколенный, немедленно стер с лица сие выражение, вежливо поинтересовавшись, к кому направляется его милость. Услышав имя, объяснил, как пройти в искомую комнату, и даже предупредил о поврежденной доске на пятой ступени.
По лицу горничной, судя по закатанным рукавам и забрызганному переднику, посвятившей неожиданный выходной стирке, скользнул легкий испуг. Она послушно отступила в сторону, обронив приветствие и пропуская гостя внутрь.
– Простите за вторжение, мисс Лид, но вскрылись факты, которые требуют вашего разъяснения, – начал Винсент без предисловий, заперев за собой дверь, и девушка чуть вздрогнула, когда щелкнул замок.
Теперь они оказались наедине в весьма бедной, но чистой комнате. Такой же скромной, как ее хозяйка. Из украшений был разве что маленький букет сухоцветов, стоящих на столе, да и тот надо было еще разглядеть за развешанным посреди комнаты бельем, источавшим запахи мыла и ромашки.
– Какие же? – проблеяла девушка испуганно, нервно сжимая пальцами передник.
– До меня дошла информация, будто вы впустили в дом Крейвена представителей церкви и стали свидетельницей их конфликта. Вы можете рассказать мне, что произошло?
– Ах это… – горничная облегченно выдохнула, явно ожидая чего-то более ужасного. У нее имелся личный конфликт с Крейвеном? Заправив за ухо выбившуюся из простенькой прически прядь, виновато потупилась. – Видите ли, милорд, они просто несли слово божье и собирали деньги на храм. Я пустила их на порог, сказала, что позову хозяина. Отвернулась только на миг, руки вытереть, а они уже поднимались по лестнице. Сэр Адам так кричал… Назвал их
– Церковники прошли в дом? – изогнул бровь барон. – Что они хотели?
Сбор денег на храм казался чем-то маловероятным.
Горничная виновато потупилась:
– У меня нет привычки подслушивать, милорд… Но сэр Адам кричал так громко… Насколько я могу судить, он застал их в одной из личных комнат. Они требовали у него какие-то бумаги или списки?.. – нахмурилась она, усомнившись в собственной памяти. – Тогда он заявил, что позовет полицию.
Кивнув, барон поблагодарил девушку и, настоятельно попросив сообщить ему, если она вспомнит еще подробности, направился прочь, бросив прощание через плечо. Шел быстро, но стараясь сохранить достоинство и не сорваться на бег, лишь сжимал пальцы в кармане в кулак. У Крейвена могли искать лишь одни бумаги…
– К Беррингтонам, – отдал он распоряжение, забираясь в экипаж. Дело, настораживающее на первый взгляд, принимало еще более серьезный оборот.
Едва прибыв на место, без стука влетел в кабинет Чарльза. Старший Беррингтон только и сделал, что вопросительно изогнул бровь, отрываясь от собственных записей. Винсента с головы до ног окатило волной насмешливого презрения, заставившего охладить пыл.
Да-да, манеры, конечно.
Чарльз Беррингтон был статным человеком пятидесяти лет. Его платиновые волосы, в молодости собранные в хвост, сейчас были коротко подстрижены и отливали серебром. Глаза цвета голубого льда смотрели на визитера с благосклонной насмешкой.
Барон перевел дыхание, прежде чем опуститься в кресло визави хозяина дома и озвучить цель своего визита:
– Простите за внезапное вторжение, Чарльз. Боюсь, нам необходимо созвать Совет.
Беррингтон удовлетворенно кивнул, доставая черные листы для записей.
– Узнали что-то важное относительно Адама, барон?
– Верно. Открылись новые обстоятельства, указывающие на возможную связь между убийством и старой аристократией. Незадолго до смерти, к Крейвену приходили церковники и настойчиво интересовались некими бумагами. Учитывая, что помимо семейного архива у Адама водились лишь ноты и счета, я смею предположить, искали архитектурные чертежи старого города.
Чарльз нахмурился, заметив, что после смерти родителей Адам передал все документы в архив Беррингтонов и даже близко не приближался к тем обязанностям, которые возложили на него кровные связи.
В чем-то Винсент Крейвену даже завидовал. Ему-то самому с юных лет пришлось вникать в нюансы обязанностей семьи Файнс, и он сделал это. Сделал настолько хорошо, что обратного пути уже не существовало.
– Ввиду открывшихся обстоятельств, я готов предположить, серебром Адама пытали, не найдя в доме искомое. Боюсь, на нас и секреты предков снова открыли охоту.
– Думаете? – нахмурился Беррингтон-старший, отдавая записки подоспевшему мальчишке-посыльному. В ответ на кивок и вовсе потемнел лицом, заметив, однако, что обвинения серьезные и бросаться ими бездоказательно как минимум неразумно.
И был, несомненно, прав: доказательства формируют гипотезы, не наоборот.
– Согласен. И тем не менее, я уверен, подобная вероятность достойна внимания старейшин Совета. Проблемы легче решать на начальных стадиях, – заметил Винсент.
– Боюсь, как бы мы не упустили момент… – отозвался Чарльз и, скользнув к мини-бару, наполнил два бокала янтарной жидкостью, прежде чем вручить один из них молодому барону.