Тайны Гестапо
Шрифт:
И тут Ольга вспомнила о мальчугане, которому они помогли продуктами. А что если им всем переехать отсюда на квартиру к нему и пожить там день-два, не ставя об этом в известность ни немцев, ни их прислужников из райуправы. Где находится дом паренька, они знали, так как подвозили его.
Поскольку было уже поздно, переночевать решили здесь, чтобы не вызвать подозрение у Пиндера. А рано утром сразу же уехать, оставив для видимости кое-что, ну хотя бы те же самые картонки, которые уже значительно освободились от продуктов.
– А еще, – заметил Андрей, – надо попытаться использовать
Ночь прошла спокойно, хотя все чувствовали себя настороже и были готовы к любым неожиданностям. Павел выразил предложение, что комендант Пиндер является осведомителем гестапо.
На рассвете все вскочили от грохота взрывов и отблесков пожара. Бросились к окнам и увидели, что над вокзалом стоит море огня и дыма. В небе метались лучи прожекторов. Одевшись, выскочили на улицу. У дома уже собрались свободные от смены немцы. Обсуждали случившееся. Был среди них и Пиндер. На вопрос Ольги, что случилось, ответили: рвутся и горят вагоны с горючим и боеприпасами.
– Может, это десант русских? – спросил кто-то, но на него шикнули.
Ольга спросила Пиндера, нет ли у него свежих газет. Тот удивленно посмотрел на нее и ответил: конечно, есть.
За вокзалом бушевал огонь, но взрывов было уже меньше, гудки паровозов прекратились и все, поеживаясь от мороза, стали расходиться.
Ольга пошла за Пиндером и взяла у него несколько газет, пообещав, что вернет.
В окружении своих друзей она стала просматривать сводки прошедших дней. Из скупых сообщений стало ясно, что немцами оставлен Краснодар, бои идут у Ростова, укрепляется неприступная линия обороны по реке Миус…
В дороге, в круговерти своих опасных приключений разведчики невольно отошли от дел на фронте. И вот сейчас были несказанно обрадованы успехом наших войск, теснивших немцев не только с Кубани, но уже и с Дона. Все были так приятно возбуждены, что спать уже никто не мог, а Гейнц все повторял:
– Гитлер капут, война капут!
Вскоре стали собираться в путь. Когда уже садились в машину, к ним подбежал обеспокоенный Пиндер с вопросом: уезжают они совсем или еще вернутся? «Гауптштурмфюрер» четко ответил:
– Вернемся.
Лачугу паренька они нашли без труда. Это был глинобитный домишко, осевший в землю у дороги. За ним тянулась железнодорожная ветка на высокой насыпи, связывающая какую-то шахту с основными подъездными путями. Небольшие окна с покосившимися ставеньками выходили на три стороны. Забора не было. Со стороны улицы под оконцами колыхались заснеженные заросли сирени, ветви которых доходили до самой крыши, крытой толью. К домику примыкал маленький сарай, а чуть поодаль стояли другие дома: уже посолиднее и капитальнее. Напротив входа в этот домишко возвышался бугор с лазом в погреб.
Ольга постучала в дверь. Долго никто не отвечал, затем слабый детский голос испуганно спросил:
– Кто там?
Иванцова попросила впустить их и не бояться.
Скрипнул засов двери, и тот же голос позвал их:
– Заходите, пожалуйста.
В дверях стояла бледная девочка и зябко куталась в старенький материнский платок.
Осторожно вошли вслед за хрупкой хозяйкой в коридор. Пол коридорчика, весь в щелях, был провален. Из коридора дверь,
– Проходите сюда, – раздался голос девочки, и они прошли во вторую комнату. После первой она выглядела просто роскошной.
Пол дощатый, покрашен потемневшей красной краской. Справа от входа стояла кровать с убранной постелью, к ней примыкала другая никелированная кровать, тоже с постелью и подушками с белыми накидками. Над этой кроватью в углу висела небольшая иконка Божьей матери с младенцем. Перед ней – потухшая лампада из розового стекла. Стол накрыт зеленой скатертью. Угол занимала аккуратная этажерка с книгами. А еще здесь был старый, но хорошо сохранившийся диван, шкаф, три венских стула и табуретка.
Девочка пригласила всех сесть и сообщила, что ее зовут Таня. А на вопрос, где мама, ответила, что ее и старшего брата полицай забрал на работу. Придут они вечером и принесут хлебца.
Ольга подозвала к себе девочку, обняла и по-приятельски спросила:
– Согласна хозяйка взять нас на квартиру?
Та ответила:
– Да, но как мама…
Перенесли все вещи из машины в квартиру.
Домишко сразу ожил. Расторопные Гейнц и Павел съездили на базар, привезли угля и дров, двух куриц и ведро картошки. По пути заглянули к Пиндеру. Гейнц вручил ему записку, таинственно сказав:
– От штандартенфюрера СС Ранке, лично прошу передать гауптштурмфюреру СД Гансу Ауге, который сейчас очень занят и приедет позже.
А потом добавил, что он, ефрейтор, мчится сейчас по очень важному делу и никак не сможет передать записку сам.
Пиндер заверил, что обязательно выполнит просьбу, ефрейтору не стоит беспокоиться.
Никто не сомневался в том, что Пиндер развернет записку, написанную рукой Ольги, и прочтет:
«Дорогой Ганс!
Случайно узнал, что ты в Юзовке и очень хочу тебя видеть. Прошу пожаловать ко мне сегодня на традиционный ужин. Не сомневаюсь, что ты помнишь наши дружеские застолья! Твой Ранке, штандартенфюрер СС».
Пиндер удовлетворенно крякнул, а когда спустя несколько часов прибыл и сам «гауптштурмфюрер» с «унтершарфюрером» Ольгой, и они прошли в свою комнату, Пиндер с почтением, несколько раз извинившись, вручил адресату «послание штандартенфюрера СС Ранке». Паркета прочел записку и сказал, что предстоит долгожданная встреча с другом.
Все это было проделано для того, чтобы лишить Пиндера всяческих подозрений, избавить от трудов относительно доклада в гестапо.
Когда вернулись в загородную лачугу, в печи уже пылал огонь, и Гейнц деловито хозяйничал возле нее. Танечка помогала ему.