Тайны одного Парижского бульвара
Шрифт:
– Розовая рекламная карточка, да? Реклама борделя?
– Дрянь...
Она конвульсивно сжимает и разжимает пальцы.
– Того, другого, недостаточно, не так ли? Ты тоже хочешь свою порцию от пирога... Так вот, если ты хочешь денег, работай шлюхой. Как я это делала сама. Но я не хочу больше платить, я не могу больше платить. Я дошла до точки. Я бы предпочла...
Голос её прерывается, в нем звучат горечь и отчаяние, она разражается нервным смехом. Я вижу, как её пальцы непрерывно сжимаются и разжимаются.
– Я думаю, что предпочла бы сейчас убить, чем выносить дальше эту пытку.
– Ну что ж, задушите меня! –
Она осыпает меня ругательствами.
– О! Хватит. Мне надоело. Я тоже не то, что вы говорите. В моей сумке есть не только реклама из Шанхая.
Я встаю, иду за своей сумкой и достаю оттуда специальное удостоверение, которое мне раздобыл комиссар Флоримон Фару в один из благоприятных по его гороскопу дней, и где, кроме моей фамилии, фигурирует моя профессия – помощница частного детектива. Там имеется даже маленькая приписка, в которой официальным представителям закона предлагается, в случае необходимости, оказывать мне помощь. Я протягиваю русской этот документ с трехцветной полоской. Она его берет, читает и перечитывает.
– Я не понимаю, – говорит она наконец.
– Однако это крайне просто...
Я забираю свой документ, сажусь на край постели. Советую ей также куда-нибудь сесть. Она подчиняется. Видимо, не знает, что и думать.
– Я работаю в агентстве "Фиат Люкс". Мой шеф – частный детектив Нестор Бурма. Вы ведь подумали, что я хотела вас шантажировать, не так ли?
Она утвердительно кивает головой.
– Как Чанг Пу? Так, как вас шантажирует Чанг Пу, не правда ли?
– А откуда вы это знаете?
– Неважно. Слишком долго вам объяснять. Во всяком случае, есть одна вещь, которую я могу вам сказать: вам нечего нас опасаться. Мы не считаем вас своим противником. Отвечайте нам тем же. Доверьтесь нам. Что же касается вашей... вашей бывшей профессии, мой шеф лишен предрассудков, и я бы даже сказала, что у него слабость к... а лично я достаточно понятлива и не признаю за собой права бросить камень в кого бы то ни было. Она немного расслабляется. Я продолжаю:
– Итак, я говорила вам, что Чанг Пу вас шантажирует. У нас возникло такое предположение, и моему шефу хотелось задать вам несколько вопросов. Ему надо было бы присутствовать на презентации вашей коллекции, если бы мужчины были допущены на этот спектакль или если бы он рискнул переодеться женщиной. Но он побоялся насмешек со стороны своей консьержки. Тогда он решил послать меня с целью вступить с вами в контакт и вытянуть из вас как можно больше сведений. Я также должна была, по возможности, благодаря розовой рекламной карточке, украденной у этого гнусного китайца, спровоцировать вашу реакцию. Что и произошло совершенно случайно, когда вы заметили эту злосчастную карточку в моей сумке, но я не собираюсь жалеть об этом случае.
– Сведения? – спрашивает ошеломленная Соня. – Какого рода сведения? А почему вы мной интересуетесь?
– Потому что это касается человека, который интересуется вами. Человека, который заплатил нам, чтобы следить за Чанг Пу в надежде, что благодаря ему мы доберемся до вас. Человек, который, по всей видимости, хотел познакомиться с вами.
Она встряхивает головой. И понимает все меньше и меньше.
– Этот человек, конечно, вас не знал, так же, как его,
– Омер Гольди? Нет, это имя ничего мне не говорит. Итак... Вы собираетесь...
– ...сказать ему, что мы вас нашли? Нет. Этот человек умер.
– Умер?
– У него было слабое сердце.
– А!
Тут я замечаю, что забыла ей сказать о профессии Гольди. Возможно, это излишне, но я поспешно заполняю этот пробел.
– Ювелир по бриллиантам? – повторяет Соня.
Она поджимает губы. Глаза ее блестят. Я чувствую, что она вот-вот сообщит мне что-то, но нет, она снова замыкается в себе. Я еще не внушила ей достаточного доверия.
– Послушайте, Соня, – говорю я. – Если вы доверитесь нам, то отныне вам нечего будет бояться Чанг Пу. Нестор Бурма знает, как надо разговаривать с шантажистами.
– Ваш шеф избавил бы меня от этого гнусного типа?
– Конечно.
Надежда, которую она лелеяла, вдруг сразу покидает ее. Она вздыхает:
– Вы очень милы, но я не верю, что когда-нибудь можно было бы освободиться из когтей шантажиста. Видите ли, он знал меня там, неизвестно, как он меня обнаружил, но начал он с того, что анонимно отправил целую пачку этих розовых рекламных карточек, чтобы напугать как следует... и это ему удалось, а когда я была уже в панике, он раскрыл себя, я заплатила... Это длится уже долгие месяцы...
– Но мне кажется, что вы больше не хотите платить... (я улыбаюсь). Во всяком случае, вы мне это сказали, когда приняли меня не за ту, кто я есть на самом деле.
Она глядит на меня тяжелым трагическим взглядом.
– Да, я сказала, что больше не могу. И это правда. Я никогда не выпутаюсь из этого кошмара. Скандал разразится. Он не может не разразиться, и мы здесь бессильны. И вы, и я, и ваш шеф. Наташа узнает, что я черпала из кассы нашей фирмы, чтобы удовлетворить требования этого человека, и в то же время узнает, почему он меня шантажировал...
– Разве Наташа не знает, что вас шантажируют и за что?
– Да. Боже мой! Не воображаете ли вы, что Наташа тоже была...
– Но вы же не были единственной женщиной из русской эмиграции, которая посещала "Таверну Брюло"?
– Увы! Нет! Но Наташа приехала во Францию прямо из Галлиополи вместе с мужем, полковником Спиридовичем. Ей не пришлось, как мне... Полковник был одной из самых выдающихся личностей белой эмиграции. Союзники долго ставили на него и на генерала Горопова, правой рукой которого он практически был, в случае интервенции против красных. О! Между мной и Наташей существует огромная разница. Я недостойна развязать шнурки её ботинок. И сейчас более, чем когда бы то ни было. Она была моей благодетельницей, я дурно отплатила ей за её доброту...
Она погружается в свои воспоминания, затем продолжает:
– Скандал неизбежен. Но я легче перенесла бы ту грязь, которой меня покроют, в моем-то возрасте, если бы знала, что и этому человеку достанется. Вы думаете, что ваш шеф...
– Если бы вы были с ним знакомы, вы бы поняли, что этот человек крайне находчивый. Не бойтесь больше Чанг Пу, Соня. У Нестора Бурма есть возможность заткнуть ему глотку.
– Да услышит вас Бог, дитя мое!
Дитя мое? Гм... Учитывая ремесло, которым она занималась раньше, я спрашиваю себя, как мне к этому относиться. Ладно, продолжим...