Тайны Парижа
Шрифт:
Солдаты, свидетели этой необычайной встречи, не знали французского языка, на котором говорила с нами молодая женщина, а потому только генерал и я поняли ее слова; она была молода и прекрасна.
Во время похода я не задал ни одного вопроса генералу, не сказал ни одного слова, которое имело бы отношение к этому странному происшествию.
Шесть месяцев спустя мы ехали обратно в Петербург; генерал получил приказание вернуться во Францию и принять командование полком, находившемся в Африке. Он был в то время еще только бригадным генералом.
Итак, накануне отъезда генерал,
«Слушайте, – сказал он мне, – хотя мы не особенно старинные друзья, но тем не менее я думаю, что могу рассчитывать на ваше расположение…»
«Генерал…» – остановил я его.
Он, казалось, колебался.
«И на вашу преданность», – добавил он.
«О, конечно!» – вскричал я.
«Слушайте, – продолжал он, грустно посмотрев на меня, – я хочу просить вас оказать мне большую услугу перед моим отъездом из России, которую я покидаю, быть может, навсегда».
Что-то подсказывало мне, что он хочет поговорить со мною о странной женщине, которую мы так неожиданно встретили в горах Кавказа, и я не ошибся.
«Майор, – сказал мне барон де Рювиньи, – помните вы женщину, которая стреляла в меня?»
«Да, конечно».
«Итак, эта женщина, которая, по-видимому, сильно ненавидит меня, явится, быть может, через несколько дней к вам и попросит вас дать сведения обо мне».
При этих словах я вздрогнул. Генерал открыл письменный стол и вынул запечатанный конверт и сверток с кредитными билетами.
«Если эта женщина явится одна, – сказал он, – то вы отдадите ей эти деньги и сожжете письмо, которое здесь приложено…»
«Хорошо! А если она придет не одна?»
«Если же с ней будет ребенок, которому теперь должно быть лет двенадцать, белокурая девочка с голубыми глазами, вы все равно отдадите ей пакет с двадцатью тысячами франков, но оставите ребенка у себя. Тогда, мой дорогой майор, вы распечатаете это письмо и, ради нашей дружбы, поступите точь-в-точь согласно инструкциям, которые содержатся в письме».
«Клянусь вам».
Генерал снова сжал мою руку и сказал:
«Прощайте, я уезжаю завтра и предчувствую, что мы больше с вами никогда не увидимся».
Майор остановился и взглянул на Гектора Лемблена. Капитан был бледен, как смерть; он боялся, что смутно угадывает, кто такая молодая девушка, о которой говорил майор.
XXI
Наступило короткое молчание. Наконец Гектор Лемблен сказал, посмотрев на своего собеседника:
– Я до сих пор не вижу, что может быть общего между историей, которую вы рассказали, и вашим посещением.
– Вы это сейчас узнаете. Однажды, три месяца с лишком назад, я был в Петербурге и не помышлял о поездке во Францию, тем более, что вследствие раны, полученной мною в последнем сражении, я должен был выйти в отставку. Прошло уже двенадцать лет с тех пор, как генерал де Рювиньи уехал из России. Вдруг мне
Я начал уже понемногу забывать о поручении генерала и нашем приключении на Кавказе. Но, увидав даму, явившуюся ко мне, я вздрогнул и вскрикнул. Это была она! То есть женщина лет сорока пяти с лишком, все еще прекрасная, стоявшая под руку с другой женщиной лет двадцати трех-четырех, красота которой ослепила меня, но черты лица ее напомнили мне тотчас же генерала. Мать была в городском платье, но молодая девушка была одета как крестьянка. Обе, по-видимому, крайне нуждались; женщина постарше гордо взглянула на меня и спросила: «Помните вы барона де Рювиньи?» «Да», – отвечал я.
Я открыл шкап и вынул сначала пакет с банковыми билетами, а затем письмо, которое я должен был распечатать только в том случае, если бы таинственная женщина явилась в сопровождении молодой девушки. Вот содержание этого письма:
«Завтра, а может быть, и через десять лет, женщина, стрелявшая в меня на Кавказе, приведет вам нашего ребенка. Если это случится, то отправьте мать к ней на родину и не старайтесь узнать, кто она такая; но поберегите ребенка и привезите его ко мне в Париж, предупредив меня предварительно об этом письмом. Если я умру до тех пор, то все-таки приезжайте и отправьтесь в замок де Рювиньи, находящийся в Нормандии.
Там вы найдете деньги, которые я завещал моему ребенку.
Пройдите в мою спальню, сдвиньте дубовую кровать с красным пологом и сосчитайте квадраты паркета под альковом. Восьмой квадрат налево, ближе к стене, если начнете считать от изголовья кровати, скрывает тайник. Вы вынете квадратик и найдете под ним железную шкатулку.
Она заключает в себе состояние, принадлежащее моему ребенку и не имеющее ни малейшего отношения к тому, которым я владею в глазах всей Франции. В ящике находится, сверх того, несколько новых инструкций, и я буду вам очень благодарен, если вы исполните их. Преданный вам – барон де Рювиньи».
Окончив рассказ, майор взглянул на капитана Лемблена.
– Теперь вы поняли? – спросил он его. Капитан был страшно бледен и молчал.
– Прежде чем ехать во Францию, – продолжал майор, – я захотел узнать, что случилось с генералом, и мне сообщили одновременно о его женитьбе и смерти, а вскоре затем о смерти его жены, по которой вы носите траур. Теперь вы сочтете вполне естественным, что я обращаюсь к вам.
Майор продолжал пристально смотреть на Гектора Лемблена, на лбу которого выступил холодный пот.
– Сударь, – сказал наконец капитан сухим тоном, – то, что вы мне рассказали, крайне странно.
– Вы правы.
– Тем более, – продолжал Гектор Лемблен, – что барон де Рювиньи, с которым я был очень дружен, а также баронесса, наследовавшая после него состояние и после которой я, в свою очередь, получил наследство, никогда не говорили мне ничего подобного.
Майор нахмурил брови и сказал:
– У меня есть доказательства моих слов. Во-первых, дочь генерала в Париже; затем, у меня в руках письмо, которое он мне оставил, уезжая из Петербурга. Вы должны отлично знать его почерк, я полагаю?