Тайны Парижа
Шрифт:
Принужденная улыбка появилась на губах графа д'Асти, который, однако, нашел в себе достаточно мужества, чтобы взглянуть прямо в глаза жене.
– Вы, конечно, желаете, чтобы я уладил это дело? – спросил он насмешливо.
– Я желаю, чтобы вы приложили к этому все старания. Этот молодой человек интересует меня…
– Может быть, даже…
– Граф, – остановила его молодая женщина, – будьте осторожнее!
– Графиня…
– Если бы я любила этого молодого человека, то уж, конечно, обратилась бы не к вам, – заметила Маргарита де
Граф опустил голову.
– Простите меня, – пробормотал он, – я схожу с ума! В это время Арман и граф Арлев подошли к господину д'Асти.
– Милостивый государь, – с большим достоинством обратилась к молодому человеку графиня, уже успевшая вполне овладеть собою, – будьте добры считать моего мужа своим другом. Он к вашим услугам.
Трое мужчин обменялись поклонами.
– Господа, – сказал майор, – уже одиннадцать часов, не заставим противника ждать нас.
Графиня бросила повелительный взгляд на своего мужа и шепнула ему:
– Я рассчитываю на вас. Добейтесь успеха, и я буду другая.
Арман и его секунданты вышли из танцевальной залы, миновали игорную комнату, где помещалась рулетка, и вышли на улицу.
По дороге граф заметил майору, в то время как Арман шел впереди, терзаясь мыслью, что всей этой комедии придали значение настоящей драмы:
– Я не знаю, в чем тут дело, но, очевидно, произошла какая-нибудь незначительная ссора и мы все уладим.
– Невозможно, – ответил майор.
– Почему?
– Потому что мы имеем дело с мужем, честь которого оскорблена.
У графа потемнело в глазах; кровь ударила ему в голову. Ему показалось, что он видит в недалеком будущем день, когда Арман явится в роли его противника. И в порыве ярости граф д'Асти забыл обещание, данное жене, постараться примирить врагов, и в глубине души у него мелькнуло недостойное желание: «А что если бы его убили!»
Маркиз делла Пиомбина, таинственный итальянец, в чьи руки какая-то еще более таинственная сила вложила оружие, – ибо вся эта история во Флоренции, как читатель уже, вероятно, догадался, была чистой выдумкой, – маркиз делла Пиомбина, говорим мы, ждал своего противника в аллее под третьим деревом. Там его застал граф д'Асти, вполне уверенный, что дело крайне серьезно; с маркизом было еще двое мужчин, одетых, как и он, во все черное. Судя по их разговору, они действительно были итальянцы.
– Господа, – начал маркиз, обращаясь к секундантам Армана, – обсудим наши условия поскорее, потому что полиция следит за нами, или же найдем более подходящее место для переговоров. Полиции известно, что я приехал сюда исключительно ради дуэли.
– Милостивый государь, – ответил майор, – к моему дому примыкает большой сад, и полиция не явится туда. Нам принадлежит выбор оружия, и мы выбираем шпаги…
Через десять минут граф д'Асти вернулся на бал к жене, которая ждала его в сильнейшем беспокойстве.
– Дело уладить невозможно, – заявил он.
– Значит, он дерется?
– Да.
– Когда же?
– Завтра
– Дайте мне руку, – сказала Маргарита, – здесь очень душно, уйдемте отсюда.
И графиня покинула бал, почти не сознавая, что происходит вокруг нее.
«Она любит его!» – в бешенстве решил граф д'Асти.
IV
Графиня д'Асти шла по гостиным казино точно преступник, которого ведут на казнь. Она позволила своему мужу вести себя; граф д'Асти чувствовал, как его жена шла, шатаясь, и в лихорадочном возбуждении сжимал ее руку, дрожавшую на его руке. Живительная и душистая прохлада майской ночи освежила графиню и привела ее в чувство.
– Хотите сесть в карету? – предложил ей муж.
– Нет, пойдемте пешком: пройтись очень приятно, – ответила с усилием Маргарита.
Они направились к дому. К концу дороги графине д'Асти удалось окончательно победить себя и затаить тревогу в глубине своего сердца.
– Значит, ваши усилия оказались тщетны? – довольно твердо спросила она.
– Я сделал все, что мог.
– А майор?
– Майор не сделал ни одного возражения против требований маркиза.
Маргарита де Пон пожала плечами.
– Они дерутся?
– Завтра в пять часов.
– Где же?
– В саду майора. Графиня вздрогнула.
«Под моими окнами», – подумала она.
– Милый друг, – заметил граф, обыкновенно застенчивый и робкий с женой, а теперь благодаря своему волнению и бешенству осмелившийся высказаться, – я никогда не видал такой нервной и впечатлительной женщины, как вы.
Графиня почувствовала в этих полных сострадания словах скрытую насмешку и мгновенно овладела собою.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила она.
– Ах! Боже мой! – лицемерно продолжал граф д'Асти. – Я сказал это потому, что вижу, до какой степени вы взволнованы и расстроены; вы близки к обмороку из-за того, что молодому человеку, которого вы совсем не знали три дня назад и имя которого еще вчера вечером было вам совершенно неизвестно, предстоит драться по ни вам, ни мне не известным причинам.
– Милостивый государь, – сухо возразила графиня, – вы упускаете из виду одно…
– Что же именно?
– Что этот молодой человек… этот неизвестный… спас жизнь вашему ребенку.
Граф не возразил. Он только что собирался разыграть роль благородного человека, а графиня одним своим словом разрушила все и выставила его поведение в не совсем благовидном свете.
– Это правда, – пробормотал он.
– Вы видите, – продолжала графиня, которая вследствие своего негодования сделалась снова высокомерна и насмешлива, – я не говорю уже о себе, так как моя жизнь, которую он также спас, для вас, по всей вероятности, безразлична…
– Сударыня…
– Но я говорю о вашем ребенке и считаю себя вправе рассчитывать на вас… Даже на месте поединка секундант может своим влиянием и хладнокровием предупредить катастрофу.