Тайны Парижа
Шрифт:
Графиня смотрела на мужа в каком-то оцепенении.
– Дуэль? – наконец выговорила она. – С кем? По какому поводу? Неужели с Ар…
– О, успокойтесь! – возразил граф, который испытывал сильное страдание, видя бледность и ужас жены.
– Дуэль не с Арманом… не с вашим Арманом.
– Граф, вы оскорбляете меня…
– Я дерусь, – продолжал граф, – с безумцем, который искал со мной сегодня ссоры потому, что я выиграл, а он проиграл в рулетку.
– И вы согласились?
– О! – воскликнул граф. – Я так мало дорожу жизнью, что принял его вызов. Умереть сразу лучше, чем умирать
Эти слова, произнесенные с глубокой печалью, тронули графиню.
– А что, – спросила она, – если бы… я запретила вам драться… именем нашего ребенка?
Граф печально улыбнулся.
– Теперь уже слишком поздно, – проговорил он. – Меня сочли бы за труса… Но я осмелился явиться к вам именно за тем, чтобы поговорить о нашем ребенке.
– Я слушаю вас!
– У меня есть предчувствие, что я буду убит, – продолжал граф. – Я только что сделал завещание. Вот оно…
И он передал графине запечатанный конверт.
– Теперь, – продолжал он, – у меня остается к вам одна только просьба.
– Говорите, – сказала растроганная Маргарита.
– Если я буду убит, вы уедете из Бадена, не так ли?..
– Даю вам слово.
– Прощайте, графиня, – сказал граф и вышел, даже не протянув на прощание руку графине, которая не подумала удержать его.
Граф вернулся к себе. Но вместо того, чтобы лечь в постель, он провел весь остаток ночи, погрузившись в думы. Смотря в растворенное окно, с глазами полными слез, и вспоминало первых двух годах своей счастливой супружеской жизни с Маргаритой, когда она верила ему и когда он, убийца и разбойник, считал себя очищенным от своих грехов этим чувством любви. Ночь прошла, настал день, и первые лучи солнца скользнули по вершинам деревьев. Граф услыхал шаги в соседнем саду.
Он выглянул в окно и увидал майора, прогуливавшегося в обществе толстого, неуклюжего господина с седыми усами, в котором граф д'Асти тотчас же узнал капитана, о котором говорил майор.
Было пять с половиной часов. Граф переменил белье, тщательно оделся, как каждый джентльмен, которого ждет поединок, и вышел навстречу своим секундантам.
Проходя мимо комнаты своего ребенка, граф почувствовал, что его сердце разрывается от горя. У него не хватило мужества пойти навстречу опасности, не взглянув еще раз на свою дочь. Он на цыпочках вошел в комнату и подошел к маленькой кроватке так тихо, что даже горничная, спавшая в той же комнате, не проснулась.
Граф д'Асти стоял несколько минут, погруженный в созерцание розового личика спящей девочки. Затем, нагнувшись, он поцеловал в лобик ребенка и быстро вышел как человек, боящийся, что мужество покинет его, если он промедлит там несколько минут.
Майор Арлев и капитан прогуливались по Лихтентальской аллее. Старый капитан с комичной важностью держал под мышкой две шпаги. Майор, увидав графа, пошел ему навстречу.
– Вообразите, любезный граф, – обратился он к нему, – я всюду разыскивал экипаж, но нигде не мог найти! Нам придется отправиться пешком.
– Тем лучше, – ответил граф д'Асти. – Мы прогуляемся. Идемте.
Майор представил ему немецкого капитана, и, обменявшись обычными поклонами, граф и его секунданты направились по дороге в Лихтенталь.
Виконт
Графиня д'Асти всю ночь не сомкнула глаз. Узнав, что ее муж собирается драться, молодая женщина пережила почти те же муки, как и накануне. Она дрожала за жизнь ненавистного ей человека, имя которого она носила, так же сильно, как и за Армана, которого любила.
Женщины так уж созданы, что каждый человек, как бы равнодушны они к нему ни были, приобретает в их глазах особое расположение с той минуты, когда подвергается серьезной опасности. Граф был глубоко несчастный человек, которого презрение жены бросило в беспросветное отчаяние и который принял вызов в тайной надежде покончить с жизнью. К тому же это был человек, имя которого она носила, отец ее ребенка. Графиня повторяла себе это в течение всей ночи. Двадцать раз она хотела отправиться к мужу и протянуть ему руку со словами: «Я прощаю вас!», но гордость ее возмущалась, и она оставалась у себя и падала, молясь, на колени.
Рано утром она услыхала, как встал ее муж, слышала его шаги по лестнице, и как он вошел в комнату дочери. Затем ворота с шумом захлопнулись за ним, и Маргарита поняла, что граф ушел. С этой минуты на графиню напал страх. Она ждала, дрожа при малейшем шуме, и ежеминутно подбегала к окну соседней комнаты, выходившему на аллею, в надежде увидеть возвращающегося графа.
Наконец вдали показалась карета, та самая, которая отвезла виконта и его секундантов. Карета остановилась у ворот отеля графа д'Асти, и из нее вышел человек. Графиня узнала графа Арлева и вскричала:
– Ах, я знаю, что вы приехали сообщить мне, что мой муж убит!
– Нет, сударыня, но он серьезно ранен, и жизнь его в опасности. Его нельзя было перенести сюда, и он лежит в Лихтентале.
– Ах, едем, едемте скорее. Отвезите меня к нему… – молила графиня, снова почувствовавшая расположение к мужу.
VIII
Двое суток спустя после дуэли виконта де Р. с графом д'Асти несчастный игрок уезжал из Бадена в почтовой карете. Чтобы объяснить этот поспешный отъезд и встречу, предстоявшую виконту на почтовой станции в Оосе, необходимо рассказать событие, случившееся с ним немного ранее.
Виконт дрался на дуэли в семь часов утра. Во время третьей схватки граф д'Асти получил удар в горло и упал. Виконт, его секунданты и немецкий капитан остались около раненого до возвращения майора, который, как известно, отправился за графиней и привез ее к мужу; тогда виконт де Р. и его свидетели удалились.
Как ни было велико нетерпение виконта поскорее воспользоваться наградой за свою низость, у него все же хватило мужества дождаться десяти часов утра; с чеком в руках он явился к баденскому банкиру; тот почтительно поклонился ему, – так как у немецких банкиров есть обычай особенно любезно приветствовать предъявителей кредитных листов, – и попросил его пройти в маленький кабинет, смежный с приемной. Церемонно попросив его сесть, банкир обратился к посетителю: