Тайны Парижа
Шрифт:
От прежней нарядной обстановки, которую вы мне подарили, осталось одно только воспоминание, от вас – пачка писем.
Вот по поводу этих-то писем я и пишу вам. Успокойтесь, не думайте, что я хочу прибегнуть к шантажу; я не хочу продавать их вам, я просто намерена вернуть их. Я имею в виду те письма, которые вы писали мне. Но среди них есть одно, которое писано не вами и адресовано не ко мне. Оно подписано «Полковник Леон…».
Дойдя до этого места письма, Эммануэль привскочил,
«Я убеждена, что вы придадите должное значение этому письму и придете за ним сами сегодня вечером, в восемь часов с половиной, на улицу Масон-Сорбонна, N 4. Я вас жду и остаюсь вашим старинным другом.
Блида».
Автор письма был прав, предположив, что семь лет спустя Эммануэль должен был забыть о нем. Действительно, Эммануэль Шаламбель удивился и понял, что письмо полковника Леона дорого обойдется ему.
Но не вопрос о деньгах пугал молодого маркиза. Он был достаточно богат, чтобы заплатить несколько тысяч франков Блиде взамен письма. Его страшило само письмо. Что в нем заключалось?
Испуганное воображение нарисовало Эммануэлю роковые последствия, которые могло повлечь это письмо. Благодаря ему Блида может овладеть тайной «Друзей шпаги», а подобная тайна в руках легкомысленной женщины могла привести в ужас.
Маркиз увидал себя на скамье подсудимых оговоренным, оклеветанным благодаря наветам, которые может возвести эта женщина. Он нетерпеливо позвонил. Вошел Жан.
– Где посыльный? – спросил маркиз.
– В передней.
– Введи его. Посыльный явился.
– Кто дал тебе это письмо?
– Дама, на углу улицы Школы Медиков; она ждет ответа.
– Передайте этой даме, – ответил Эммануэль, – что ее желание будет исполнено сегодня вечером.
– Сударь, вы ничего не напишете?
– Это лишнее.
Посыльный, которому маркиз дал сто су, поклонился чуть не до земли и вышел. Эммануэль, сильно встревоженный, провел почти весь день, припоминая, при каких обстоятельствах мог ему писать полковник Леон.
– Как странно, – повторил он несколько раз, – не успел Мор-Дье сказать мне, что мое счастье не может быть вечно, как со мною уже случилось несчастье, первое в течение семи лет. Не принадлежит ли он к числу людей, встреча с которыми приносит несчастье?
Но так как маркиз был богат и обладал уверенностью, которую дает богатство и которая дает возможность идти прямою дорогою в жизни, то он кончил тем, что разуверил себя.
– Впрочем, – решил он, – я куплю это письмо, сколько бы она ни запросила за него, а молчание Блиды приобрету годовой рентой. С деньгами достигают всего, даже спокойствия совести.
Последнее умозаключение явилось у маркиза, когда он входил в шесть часов вечера в столовую, где его ожидали жена и дети. Маркиза встретила его, спокойно улыбаясь. В эту минуту приехал один из их друзей, и все они сели за стол. Этот друг был молодой провансалец, умный и одаренный пылким
– Скажи, Октав, – спросил маркиз, – ты суеверен?
– Как итальянец.
– Веришь ты, что есть люди, которые приносят несчастье?
– Да, верю.
– Серьезно?
– Конечно. Маркиза улыбнулась.
– Значит, – продолжал маркиз, – ты поверишь следующему: человек, вполне счастливый, встречает другого, который предсказывает ему несчастье, и оно сбывается…
– Вполне.
– Ах, господин Р., – сказала маркиза, – это уж слишком!
– Нет, сударыня, это верно.
– Неужели! Но откуда вы-то это знаете?
– Я могу служить примером.
– Вы?
– Да.
– Что же с вами случилось?
– В Париже есть человек, приносящий несчастье. Однажды вечером я встретил его в салоне, где я играл в карты. Он сел позади меня, и я проигрался. На другой день он поздоровался со мною на бульваре, и две минуты спустя я оступился и упал.
– Ах! Вот это уж действительно слишком, – пробормотал Эммануэль.
– Спустя две недели, после этого происшествия, – продолжал рассказчик, – у меня была дуэль. Была весна. Отправляясь в карете на место поединка, я снова встретил этого человека, и час спустя удар шпаги уложил меня на шесть месяцев в постель.
– И ты думаешь, что всего этого не случилось бы, если бы не пагубное влияние этого человека?
– Разумеется; мне всегда везло. Если бы я был королем, то издал бы закон об изгнании подобных людей.
– Это было бы благоразумно, – пробормотал маркиз. Эммануэль постарался улыбнуться, но было заметно, что он взволнован. Из-за стола он встал в восемь часов под впечатлением странных, мрачных предчувствий. Он не забыл о своем свидании с Блидой и предоставил жене занимать господина де Р.
Маркиз приказал заложить лошадь в карету – в свою холостую карету, как он выражался, – везти себя на улицу Дофин и остановиться на углу улицы Сент-Андре. Как человек благоразумный, он не хотел посвящать своих людей в посещение им авантюристки, женщины, живущей в этом мрачном доме. Но эта предосторожность дорого обошлась маркизу. Когда он вышел из кареты и быстро направился по улице Сент-Андре, погруженный в думы и вспоминая о мрачном предсказании барона де Мор-Дье, он нечаянно толкнул какого-то прохожего.
– Невежа! – крикнул ему прохожий, который был немного пьян.
– Сам ты невежа, мужик, – ответил маркиз, поднимая трость.
Пьяный обернулся и сказал:
– Если кто поступает невежливо, то извиняется, а не обзывает мужиком, как поступили только что вы.
Маркиз взбесился, снова занес палку и ударил пьяного. Тот вскрикнул, кинулся к нему, схватил палку руками и сломал о колено. Затем, взяв маркиза за плечи, он сильно тряхнул его.
– Вы ударили меня, – сказал он. – И так как я не мужик, а студент, то вы дадите мне вашу визитную карточку и возьмете мою. Вы меня оскорбили и обязаны дать мне удовлетворение.