Тайны Парижа
Шрифт:
– Дорогая моя, – сказал на это Эммануэль, почтительно пожав хорошенькую ручку грешницы, – благодарю вас за то, что вы вспомнили обо мне в тяжелую минуту вашей жизни; могу только в одном упрекнуть вас…
– В чем же? – спросила она, улыбаясь.
– В том, что вы не вспомнили обо мне ранее. Эммануэль сел на стул, на который ему указала Блида.
– Но вам ужасно плохо здесь, и я не хочу, чтобы вы дольше оставались здесь.
Блида вздохнула и промолчала.
Эммануэль вынул из кармана небольшой
И он протянул билет в тысячу франков Блиде.
– Спасибо, друг мой, – сказала Блида, взяв билет и зажав его в своей маленькой ручке. – Вы очень великодушны.
– О, – пробормотал Эммануэль сконфуженно, – не будем больше говорить о таких пустяках.
– Вы дарите мне на булавки…
– На булавки?
– Да, разумеется, или на бутылку вина, если вам это больше нравится.
– Каким образом? – спросил маркиз.
– Я подразумеваю мировую сделку, которую мы совершим с вами.
– По поводу чего?
– Ветренник! – сказала Блида, улыбаясь. – Вы уже забыли о письме полковника.
Маркиз смутился.
– Да, ваша правда, – сказал он, – но что же заключает в себе это письмо, которому вы придаете такое большое значение?
– Право же, – ответила Блида, – я могу сказать вам наизусть его содержание…
– Лучше покажите его мне…
Насмешливая улыбка мелькнула на губах у молодой женщины.
– Мы по-прежнему говорим только глупости, – сказала она тоном маленького ребенка, – и воображаем, что наша возлюбленная глупее нас.
«Гм! – подумал Эммануэль. – Я нахожусь в разбойничьем притоне. Она, очевидно, хочет палисандровую мебель взамен этого клочка бумаги».
– Дорогая моя, – сказал он вслух, – я, честное слово, не знаю, что может заключаться в этом письме, компрометирующем меня, по вашему мнению. Я слишком мало был знаком с полковником Леоном.
– Вот как! Очень мало?
– У меня было дело с ним только по поводу одной или двух дуэлей.
– Вот именно дуэлей-то и касается письмо. Эммануэль вздрогнул и взглянул на Блиду с некоторым опасением.
– Ведь это полковник Леон убил офицера де Верна? – спросила Блида.
При этом имени Эммануэль вскочил со стула, бледный и весь дрожа.
– Откуда вы это знаете? – спросил он.
– Черт возьми! Об этом говорится в письме и вот приблизительно в таких выражениях: «Мой дорогой друг. Де Верн убит сегодня утром Гонтраном де Ласи, который выказал себя при этом вашим истинным другом. Вы можете жениться на баронессе де Мор-Дье, и она никогда не узнает, что вы были одним из убийц ее приемного сына. Что касается барона де Мор-Дье, то он согласен на мировую сделку».
Эммануэль слушал Блиду с помутившимся взором и
– Согласитесь же, мой друг, – продолжала молодая женщина, – что вы были очень неблагоразумны, не потребовав ранее, чтобы я вернула вам письмо. Целую неделю перед вашей свадьбой вы жили в Париже и заходили ко мне. Письмо вы забыли в кармане дорожного плаща, где я и нашла его.
Эммануэль побагровел.
– Я думаю, – пробормотал он, – что ты вернешь мне это письмо!
– Подожди, сначала поговорим немного.
– Хорошо, скажи свои условия.
– Тебе, вероятно, известно, – продолжала Блида, – что если обожаемая тобою жена, которая принесла тебе в приданое богатство, узнает об этом письме, то она отвернется от тебя.
– О, молчи! – вскричал Эммануэль. – Говори, сколько ты хочешь за письмо?
– Об этом мы сейчас потолкуем, вероятно, она почувствует ужас к убийце сына… – продолжала Блида.
– Молчи!
– Сына своего первого мужа, – прибавила Блида.
– Молчи! Молчи! – прервал ее Эммануэль, и в голосе его звучала одновременно мольба и угроза. – Говори, сколько ты хочешь?
– Много денег.
– Хочешь десять тысяч франков? Блида насмешливо расхохоталась.
– Ну, мой друг, – сказала она, – ты походишь на жида, которому принесли бумажник со ста тысячами франков и который великодушно предлагает за него сто су…
Эммануэль вздрогнул и понял, что требования Блиды будут чудовищно велики.
XXIV
Слова и смех Блиды так поразили Эммануэля, что на него нашел как бы столбняк, и он имел вид человека, пробудившегося после кошмара;
Блида продолжала:
– Однако, мой милый, я не прошу тебя быть великодушным и еще менее снисходительным, я просто прошу тебя не притворяться дураком. Ты предлагаешь мне десять тысяч франков взамен письма, которое может разрушить твое счастье, оттолкнуть от тебя твою жену и навсегда уронить тебя в глазах света! Ты попросту сумасшедший или дурак, если ведешь дела твоих избирателей так же, как свои собственные, и я искренно сожалею о коллегии, которая дала тебе образование.
Насмешки Блиды вызвали краску негодования у Эммануэля.
– Однако сколько же тебе надо? – спросил он.
– Прежде чем назначить цифру, – ответила Блида, – я поговорю с тобою о существе, которое я очень люблю.
– О ком это?
– Увидишь. Дело идет о моем сыне.
– О твоем сыне?
– Черт возьми, мой друг, ведь ты отлично знаешь, что у меня есть сын, сын, для которого его отец не сделал и никогда не сделает того, что сделал твой для тебя.
– Вот как? – надменно проронил Эммануэль.
– Ты сердишься? Но ты не прав? А что если этот сын твой?