Тайны Парижа
Шрифт:
– Проводите маркизу.
Эммануэль видел и слышал все, но, казалось, впал в какое-то моральное и физическое оцепенение. Он смотрел на уезжавшую жену, не имея силы произнести ни слова, ни сделать движения, чтобы остановить ее. Эммануэль имел вид человека, пораженного громом. Но едва захлопнулась дверь за его женой и другом, как он вскочил с постели и крикнул майору:
– А, негодяй! Повтори-ка мне теперь, что я помешался?
– Разве вы предпочитаете, – холодно ответил майор, – чтобы я сказал маркизе, что вы убийца?
При
– Господи! Да что же вы хотите сделать со мною?
– Мы хотим, чтобы маркиз Шаламбель де Флар был сумасшедшим!
Едва майор Арлев произнес эти слова, как дверь отворилась и вошел барон де Мор-Дье. Он уже не был закутан в саван, как только что перед этим, но очень прилично одет в черный сюртук, на котором красовалась офицерская розетка Почетного легиона. При виде его подавленное состояние духа маркиза перешло в страшный гнев. Эммануэль пошел навстречу барону де Мор-Дье и смерил его взглядом с головы до ног.
– Барон, – сказал он ему, – так как я не знаю этого человека, то во всем обвиняю вас.
Сказав «этого человека», маркиз указал на майора Арлева. Последний пожал плечами и промолчал. Но барон улыбнулся, и его улыбка была так печальна, что она удивила Эммануэля.
– Бедный маркиз, – сказал он ему, – держу пари, что вы видите во мне вашего смертельного врага и завистника, которому ваше счастье стоит поперек горла и который поклялся разрушить его?
– Сударь, – сказал на это маркиз, – ваше поведение, мне кажется, подтверждает такое мнение.
– Вы заблуждаетесь, маркиз.
– Я заблуждаюсь?
– Да; не по моей инициативе и не по моему желанию разыграна вся эта комедия.
– Так по чьему же?
– По приказанию особы, которой я служу слепым орудием и у которой – увы! – я в руках.
– Сударь, – запальчиво крикнул Эммануэль, – берегитесь! Я не знаю, о какой особе вы говорите, но я знаю прекрасно, что вы автор мистификаций и что вы должны драться со мною…
– Это совершенно невозможно…
– Что? – надменно вскричал маркиз. Барон холодно повторил:
– Я не могу драться с вами.
– Почему?
Майор Арлев, до тех пор молчаливый свидетель спора, взял на себя труд ответить маркизу.
– Я могу объяснить вам это, – проговорил он.
– Вот как?
Маркиз смерил взглядом с ног до головы мнимого доктора. Тот продолжал:
– Барон де Мор-Дье не может драться с вами, потому что вы сумасшедший, потому что в глазах всего света вы должны быть таковым.
Майор произнес эти слова холодно и твердо, как судья, произносящий приговор; затем, обращаясь к барону, он спросил:
– Карета внизу?
– Да.
– С моими людьми?
– Они ждут на тротуаре.
– Отлично! Дайте руку маркизу и едемте. Гнев Эммануэля утих, и он снова задрожал:
– Но куда же вы меня повезете? – спросил он с отчаянием.
– Ко мне, в Пасси.
– К вам! Но кто же вы?
– В глазах вашей
– А для меня?
– А для вас, – грустно сказал майор, – я исполнитель ужасного приговора, который убьет вас.
Голос майора был так торжествен, что маркиз похолодел до мозга костей, и волосы у него встали дыбом.
– Ах, мой бедный Шаламбель, – прошептал барон, беря его под руку и увлекая за собою, – не безнаказанно же мы были оба членами общества «Друзья шпаги».
Эти слова уничтожили в маркизе всякое чувство сопротивления, и он последовал за де Мор-Дье и за майором Арлевым.
Карета, запряженная парой, дожидалась на улице, у подъезда меблированного отеля. Два человека, одетых в длинные сюртуки и которых можно было бы принять по их выправке и по манере, с которой они носили свои надвинутые на самые уши шляпы, за торговых приставов, прогуливались по тротуару.
Заметив вышедших маркиза и его двух спутников, один из них открыл дверцу кареты.
– Садитесь, маркиз, – сказал де Мор-Дье Эммануэлю, который шел шатаясь, как человек, пораженный каким-то ужасным потрясением.
Эммануэль сел. Майор поместился с правой стороны от него, а барон с левой, один из лакеев сел напротив на скамейку. Другой поместился рядом с кучером.
– Это мои больничные служители, – пояснил майор. И, наклонившись к уху маркиза, он прибавил:
– Я надеюсь, сударь, что вы во время пути не поддадитесь безумному соблазну и не позовете себе на помощь полицейского. Я захватил с собою бумаги, свидетельствующие, что я действительно врач, занимающийся лечением сумасшедших, и мои больничные служители могут подтвердить это.
– Будьте покойны, сударь, – ответил Эммануэль, – я ничего и никому не скажу и никого не позову себе на помощь.
– В Пасси! – крикнул майор кучеру.
Карета помчалась, доехала до набережной, пересекла Сену по мосту Согласия и скоро очутилась в Пасси, где и остановилась перед красивым домом, построенным на берегу реки.
– Вот ваша тюрьма, – сказал де Мор-Дье Эммануэлю, показав ему дом. – Как видите, на первый взгляд, она не особенно печальна.
Майор вышел первый и позвонил у решетки сада, находившегося перед домом. Ливрейный лакей отворил дверь. Майор, продолжая идти вперед, провел своего пленника в большую красивую залу, расположенную в нижнем этаже, где в камине пылал огонь. Он пододвинул маркизу стул.
– Садитесь, мой пленник, – сказал он ему, – и позвольте мне сообщить вам программу той жизни, которую вы будете вести здесь.
Но маркиз жестом прервал его.
– Сударь, – сказал он ему, – я был благоразумен и не делал напрасных попыток сопротивления. На вашей стороне сила физическая и моральная, и я принужден уступить. Но, может быть, вы не откажете мне дать небольшое объяснение?
– Спрашивайте! – сказал майор.
– Зачем вы привезли меня сюда?
– Чтобы в глазах маркизы излечить ваше безумие.