Тайны портового города
Шрифт:
Через пару склянок мужчина застонал и открыл глаза.
— Ууууу, я вроде не напивавси! Башка тещить. Я хде? Я чехо?
Он протянул руку к огромной шишке на голове, которую получил, скорее всего, когда потерял сознание и упал.
— Вы в лечебнице, — ответил Гейб. — Меня зовут господин Нол. Я лекарь. Вы перетрудились и упали без сознания. Вас привезла сюда жена. Очень за вас испугалась. У вас большая гематома на голове. Все будет в порядке. Вам нужно несколько дней отдыха и усиленного питания. Понятно?
— Ахась. А хде она?
— Ждет в приемнике.
— Аха, — опять кивнул мужичок.
Я была благодарна Гейбу за сообразительность. Просто так такие вещи как порча ниоткуда не берутся. Чем-то был примечателен этот человек, что с ним решили так расправиться. Сам он, скорее всего, ничего не натворил. Подозреваю, что стал свидетелем чего-то, что не стоило видеть. Даже, наверное, сам не понял чего. Не связано ли это с делом Таболы? Там тоже отчетливый след ведьмачества…
— Как вас зовут? — я достала из своей торбы, которую так и не скинула, когда спешила в операционную, скрепленные листы с карандашиком, и принялась делать записи. — Отвечайте, пожалуйста четко на все вопросы. Это важно, чтобы впредь с вами такого не случалось. Падучая может быть опасна.
Я назвала сказочную болезнь, которой в народе обзывали все, что угодно, если человек падал в обморок.
— Мол Молем, госпожа, — ответил тот хриплым голосом. Похоже, что слово «падучая» напугало его больше, чем сам обморок и шишка.
— Сколько лет?
— Да ись, точно не знав. Родивси сразу опосля Большой Воды. Вот как сошла, так мамка меня, значить, и того.
Ага, это у них в Каралате тридцать лет назад наводнение большое по весне было. Половину Раскатов смыло. Я так и отметила: 30 лет, весна после Большой Воды. Решила, что с датами потом разберусь.
— Кем и где работаете?
— Дык, помощник я на сухогрузе. Баржи гоняем отседова да до моря. По седмице туды-сюды ходим.
— Вам в этот рейс давали какую-то вещь в подарок или угощали чем-то? Может купили какой-то подарок детям или жене?
На еду тоже можно было привязать, но долго она не держалась. Грубо говоря, испортился хлеб и все. Порча тоже испортится и не сработает.
— Ой, та неее…. Хотя малышке вот пассажир наш куколку смастерил. Глиняную с соломенными волоссями и платицем. Та я, дурень, возьми да разбей. Да неловко как. Оступился на ровном, значить, месте, да и грохнул ея. А уж почти до дому дошов.
— Какой пассажир?
— Обычный. Мы взяли ниже по течению до Каралату. Парень как парень. На пристани попросивси за денежку малую. Я и возьми. А чохо? Вреда оттого нету. Я его и спрятав от команды за мешками, значить. Он тихо в хороде и сошов на берех.
— Как выглядел?
— Ну, обычно. Патлатый, ухи торчат, сумка как у лекаря.
— Что ж. Спасибо. Скажите мне, где живете и ждите лекаря. Он вам лекарство даст и домой отпустит.
Я записала адрес, который звучал примерно так: Раскаты, Стрелка, первая линия Гивры, красный дом, в палисаде сети. Похоже, появился наш лжелекарь,
Так, планы меняются, и мне срочно нужно увидеть Таби. Насколько я знаю, у него были планы на вечер, а, значит, ужинать дома он не будет. Где его сейчас искать? Скорее всего в Сыске. Прежде чем я забрала Марка и ушла, меня успел перехватить и допросить Гейб. Я заодно вручила ему собранный для лечебницы мох. Надо же, совсем про него забыла!
— Рина, пойдем ко мне в кабинет, — безапелляционно заявил он, поймав меня в коридоре, когда я шла за довольным затисканным сыном к служительницам.
Усевшись на неудобный стул в кабинете лекаря и отхлебнув из чашки горячий малиновый взвар, я начала рассказывать про порчу и про ведьмачий след в деле похищений.
— Понимаешь теперь, почему мне нужно срочно увидеть Таболу?
— Да, я пойду с тобой. Что-то у меня предчувствие нехорошее. Не хочется отпускать вас одних.
— Я не против.
— Подождешь пару склянок? Я оставлю распоряжения и вызову еще одного лекаря.
— Хорошо. Мы как раз взвар допьем, да Марковка?
— Дя! — радостно воскликнул сын, схватив со стола те самые медные весы, что я принесла Гейбу.
Лекарь вернулся достаточно быстро. Открыв шкаф, он достал из него и накинул теплый плащ, потом подал мне руку, чтобы помочь подняться и спросил:
— Может, отдашь мне Марка. Он тяжелый, я понесу.
— Держи, — я спокойно передала сына. Тот устроился у Гейба на руках под плащом и почти мгновенно задремал. — Умутузили его твои служительницы.
— Эти могут, — тепло откликнулся Габриэль.
Осень в Каралате была ясной и солнечной. Город радовал яркими днями и свежестью ночей. Идти по нему и улыбаться пронзительно голубому небу было удовольствием. Я, наверное, даже продлила бы прогулку, если бы не непонятное чувство беспокойства. Мне хотелось не идти, а бежать, словно я не успевала куда-то. Но, как я побегу, если рядом Гейб с моим сыном на руках. Надо сдержать себя.
Не надо! Вопило предчувствие. Поддавшись инстинкту, я сорвалась в бег. Гейб с Марком достаточно быстро отстали, а я неслась по городу в сторону здания Сыска, как сумасшедшая. Мне почему-то было очень важно застать Таболу там. Иначе, «все пропало». Об этом говорило чутье. Нужно было успеть ему рассказать пока он не ушел туда, куда собирался идти вечером.
Тревога билась в груди птицей в силках. Я прибавила скорости и порадовалась, что зачем-то облачилась сегодня в штаны и удобные сапожки. По дороге отстегнула и скинула мешающий движениям тяжелый плащ. Я успела. Успела в последнюю скляночку. Табола уже уходил в даль по улице, направляясь в сторону Высокого квартала от здания Сыска.
— Таби! — закричала я и задохнулась. Остановилась на склянку, чтобы перевести дух и опять заорала, что есть мочи, — Таабиииии!!!!
Он услышал. Остановился и обернулся. Увидел, что я бегу к нему и кинулся навстречу. Я буквально упала в его объятия. И некоторое время просто стояла крепко обнимая его и чувствуя как бьется его сердце.