Тайны портового города

Крылова Катерина

Лудим

— Ри, я не верю нашему градоправителю, — сказал он ведьме как только карета вышеозначенного, управляемая Таболой, скрылась в воротах Крепости Стражи.

— Меня он настораживает еще больше. Понимаешь, Лудим, воспоминание ему закрыли одно и конкретное, но неужели он год не видел, что происходит? Год не проверял счет в банке? Что-то тут не вяжется. Это каким же лопухом над быть, чтобы вот так вот жену прохлопать? Ладно уж, до этого она была осторожнее и не так разоряла счета, но йошкины коты…

— Боюсь, что не дождемся мы обещанного Наваррой отряда! — мрачно ответил Лудим.

Его посещали те же самые мысли.

— Что предлагаешь? Не просто же так ты меня здесь оставил, — сказала Рина.

— Во-первых, отправь Марка с Настаей к ней. Пусть спрячет

его среди своих детей. Ее ты, конечно, подставишь, но я с Тларгом поговорю. Во-вторых, идешь вечером в этот дом. Скажешь что малыш заболел и будет пока в трактире с няней.

— Ааа…?

— Не а…! Он граф, он вообще думает, что детей няни воспитывают. Ты для него не трактирная девка, а ведьма. Он не понимает разницы между тобой и высокой бабой. Для него магические способности равны высокородности. А ты, насколько я вижу, и без того не проста.

— Хммм…

— Не хммм. Рина, Табола зовет тебя другим именем, ты обращаешься со столовыми приборами как виконтесса или баронесса, ты образована, ты умеешь разговаривать с людьми любого класса. Прости, но воспитание и образование лезет вперед тебя.

— Хорошо, я расскажу, если ты расскажешь, как оборотень — глава общины, вдруг оказался стражником!

— Я перед тобой готов открыться в любое время. Ты — мой единственный шанс обернуться. Ты думаешь, я не вижу, что для Тларга толчком стала именно ты?

— Это не совсем так, но для первого оборота я действительно тебе пригожусь.

— Я расскажу. При маге не хотел. Табола все же во многом предан своему наставнику и Империи. Это тебя он любит. Не удивляйся, мне это видно. Это не магия, а личные способности. Но я или Тларг для него — пешки на доске.

— Рассказывай, — бескомпромиссно заявила ведьма.

Лудим уже давно хотел кому-то открыться. Нет, не кому-то, а тому, кто выслушает и, может быть, поймет.

Капитан родился и вырос в герцогстве Чангар на северо-востоке Империи. Практически полностью заросшее лесами и с востока закрытое невысокими горами, герцогство исторически было колыбелью оборотнической расы. В густых лесах долгие столетия рождались и росли кланы волков, лис, медведей, рысей, барсуков и многих-многих других. Потеряв возможность к обороту в кланах Чангара произошел раскол. Часть семей отправилась на запад и юг в поисках лучшей доли. Часть осталась в лесах, постепенно все больше и больше превращаясь в угрюмых затворников. Главы оставшихся кланов тоже разделились во мнениях. Кто-то считал, что стоит отринуть мирское и молиться Праотцу, чтобы вернул силы или хотя бы назначил наказание во искупление. Исконным богом перевертышей считался не воинственный Свив и не чешуетелый Йер, а бог-скотник, как его еще называли в народе, Лосс. Могучий, с неизменным серпом в руках и накинутой на плечи шкурой неизвестного зверя, пестрой, как всё вместе взятое зверье в Великом Лесу. Считается, что именно он — демиург расы, прародитель. Первый и единственный оборотень, который мог быть любым зверем. В Лоссе жили звериная и человеческая сущности в полной гармонии. Эту способность он подарил своим детям — принимать облик человека. Лосс научил их не только охотиться в поисках пищи, но и возделывать землю, отстаивать свою территорию не в кровавых битвах, а путем переговоров, научил тому, что считал главным — созидать. Как ни странно, он при всей своей внешней грозности, был самым миролюбивым богом. Богом-миротворцем. Тогда част кланов удалилась в самые непроходимые чащи лесов, закрылась там от мира, поставила молельни и полностью ушла в воззвания к Богу. Изредка от них приходили ходоки — за тканями, солью, зерном, металлическими орудиями и оружием. Словом, за всем тем, что сложно было создать в чаще леса лишь молясь, да умерщвляя плоть. Другие главы кланов приняли потерю второй ипостаси как факт, с которым нужно смириться и жить дальше. Основали деревни и города, начали заниматься боем пушнины, заготовкой леса и добычейземных жил: от металлов до полудрагоценных камней.

Лудим был сначала сыном старосты одного из таких оборотнических городков, а потом старостой и главой клана. Никогда не мечтал он о пути наемного воина и, тем более, сыскаря или стражника. Но зрячие руки слепых линдавий — помощниц Лосса, ткущих дороги из паутины судеб, отмерили ему жизнь странствий.

— Я встретил девушку, полюбил и женился.

Она не была оборотницей, приехала с отцом за товаром. Была первой помощницей ему: справлялась со счетами и строгим учетом, могла за перестрел определить лежалый товар или шкуру, отданную зверем добровольно. То есть после смерти от старости. Яркая, живая, всегда приветливая. И очень красивая. Есть женщины-веточки, как ты. Ты и в 150 лет будешь такой же худощавой и тонкокостной. А есть женщины-воительницы. Высокие, плавные, округлые и очень сильные. С прямым и открытым взглядом. Моя жена была из последних. Мне повезло, она тоже не осталась ко мне равнодушной.

— Что было дальше?

— А дальше все было плохо. Ее отец воспротивился. Ты же знаешь, в Чангаре женщина не вольна сама выбирать себе мужчину. Отец или старший мужчина в семье должен передать ее мужу. Проводится специальный обряд, после которого она как бы умирает в своем роду и рождается в новом. В роду мужа. Не то, что купец был против свадьбы своей дочери именно с перевертышем, он был бы против любого. Ведана была действительно важна для него, но как помощница. Дела бы он ей ни в жисть не передал, «баба же», а вот использовать ее ум и житейскую мудрость на благо своей мошны — это пожалуйста. Но, как я уже говорил, она была умна и прекрасно отцовские замыслы понимала. Поэтому просто сбежала со мной. Нас связал жрец в Храме Лосса в чаще. После этого дороги назад ей уже не было. Да не очень-то и хотелось. Купец побушевал, да и успокоился, как мы думали. Только в городок наш ездить перестал, предпочел вести торговые дела с другим кланом. Жили мы хорошо. Дружно и ладно. Пока Ведана не понесла. Мы ждали дочек-близняшек. Я был счастлив до слез, выстругивая им люльки, стульчики, игрушки…

Лудим вздохнул и замолчал. Взгляд его был устремлен в прошлое, а по щекам потекли слезы. Кажется, он их даже не заметил.

— Это сделал маг, нанятый ее отцом. Именно маг, потому что ни один чангарский ведьмак не согласился бы убить еще не родившуюся жизнь. Да и просто ни один не взялся бы за убийство невинных. Я знаю, вам противна даже мысль об отнятии жизни…

— Не то, чтобы противна. Скорее для нас это неестественно. Ведьмак-убийца — это извращение тех сил, которые дал нам Мир. Ему неугодно, когда обрывают жизнь, путь которой еще не подошел к своему естественному концу. Леи за это и покарать могут.

— Вот-вот. Ни один чангарский ведьмак и не стал, как ты говоришь, извращаться. Это сделал маг из Нидаля. Я даже знаю, что отец моей Веданы оценил ее жизнь и жизнь наших детей в сто золотых и сорок процентов своего дела. Он готов был сделать этого мага компаньоном. Смерть должна была выглядеть естественно. Родильная горячка и все такое… У меня нет магии, но есть другие способности. Я могу видеть, именно видеть, чувства других. Не всегда и не всегда могу понять, что вижу. Это скорее как цвет над человеком. Желтый — зависть, грязно-зеленый — злоба, багровый — желание или намерение убить. Маги оставляют эти цвета и на вещах или питье, которое заколдовали. Я не сразу понял, что это убийство, не сразу увидел и разобрался. А потом… Что мне оставалось делать?

— Найти того, кто лишил тебя семьи.

— Именно. Я отправился по следу. Смог вычислить кто, когда и как. Мог сам задавить гадин своими руками, но побоялся, что не справлюсь с магом. Поэтому и пошел к господину Модро. Наставнику Таболы, кстати. Рассказал все, привел доказательства, поведал как вычислил. Их повесили. Мага сначала лишили силы, а потом повесили. Я отомстил, но смысла в этой жизни все равно большене было. Модро, видя мое состояние, и предложил работу в Сыске. Мол, есть утебя способности, умереть всяко успеешь, поработай-ка на благо государства, раз уж оно пошла тебе навстречу. Оказалось, что действительно есть. Когда отбегал своё гончей, то устроился сюда. Думал, непыльная работенка. Пойдет на старости лет…

— Ты был и раньше знаком с Таболой?

— Ты что, девочка! Когда я в Сыске работал, твой Наварра еще пеленки пачкал! Ему ж еще и сорока нет! Но знаешь что. Он Империи предан. Да, будет крутить что-то для себя, но на первом месте у него всегда будет служба. Модро его растил под себя, как идеальную ищейку, беззаветно преданного государству пса.

Рина мягко улыбнулась и положила руку на плечо Лудиму.

— Мне очень жаль, что так случилось с твоей семьей. Прими мои соболезнования.