Тайны русской души. Дневник гимназистки
Шрифт:
Но только уйди в другую комнату и засядь за серьезные книги (особенно – при дяде) – и пойдут непрестанные «сладкие» речи:
– Вот – только над книжками сидят, а делать – так уж нет, не желают… Где же?!.
Тетя Юля ничего не говорит, а только сядь за рисование – всё рвется и мечется, и косых взглядов почувствуешь уколы…
Конечно, и мама тоже недовольна…
Ну – да. Это понятно. И может быть, надо б'oльшую часть дня наполнить хозяйством, но если бы после этого можно было отвести душу: поговорить о чем-нибудь хорошем, далеком от опротивевшей скуки и безалаберщины окружающего, вчитаться в мистику Метерлинка или уйти в древнее миросозерцание – тогда всё утро я согласна
И сейчас вот у меня нет спокойствия на душе – точно и в самом деле я у кого-то что-то отнимаю. Теперь у меня – больше силы, я могу вставать в семь часов (утра), ложиться – в одиннадцать (вечера). Сейчас я могу и служить, и ходить в Студию. Болит в груди, но это и бодрит. Это и не позволяет больше сидеть на одном месте…
Недавно снова проснулось это чувство – тогда, когда физический сон принял нормальную продолжительность. Тревожит эта боль, подталкивает…
И не выбирать сейчас надо, а выбиваться из тупика. Упустить момент – опять уснуть душой, и пробужденье новое будет несравненно труднее, тяжелее, мучительнее. Да, может быть, и поздно совсем уж тогда будет…
Целый месяц не работалось – для движения вперед. И нужно помнить:
– Если не идешь вперед, то не стоишь на месте, а неминуемо двигаешься назад!..
Я сделала открытие – вчера (18 ноября). Неожиданное совсем. Странное. Я соскучилась по Ло. До слез соскучилась!..
Вот – я знала, что Зоя (Лубягина) обо мне скучает, что у Лиды (Лазаренко-Гангесовой) я давно не была, что обе ждут. И – не хотелось пойти ни к одной. Только – между немногочисленными делами – становилось грустно до слез оттого, что он (Ощепков) не придет, а я – так хочу его видеть и слышать!.. Работа не доходила даже до сознания, только одна мысль прочно держалась в нем: подавить слезы – чтобы никто не видал!.. Это чувство скуки охватило, понятно, потому, что опять болит в груди: в такие минуты – долгие и томительные – я всегда тоскую. Но почему – по нем? И еще – по чем-то неясном, но зовущем…
У меня даже какие-то строки закопошились, обрывки ритма…
В этом зале, где веет романом Тургенева,Я поэзию прошлого чутко ловлю;Эти кресла, диван, фортепьяно люблю;И мечтою мелодию звуков ловлю —Песнь любви, красоты, вдохновения.Я мечтаю, послушав певучие сумерки,И о нем иногда я тихонько грущу…Слышать ласку в словах его снова хочу…И о нем эти грезы себе я прощуВ поэтичные, звучные сумерки.Даже вчера странно промелькнула фраза-сравнение: «…Как боль – тягучая и сладкая – любовь…» Только это ведь – не любовь. Просто – я скучаю о нем (Ощепкове) и, вернее сказать, по той ласке, что звучала порой в его словах, по красоте его чувства ко мне.
И весна мне вспоминается. То счастье, что она в себе таит, – помимо всяких чувств. Ручьи… золото трепещущих лучей… душистая зелень – молодая, нежная, голубые вечера и алые– алые зори… Господи, как хорошо!
Да, до слез я скучала вчера. И о нем (Ощепкове). И захотелось, чтобы и он меня вспомнил. И вчера, и сегодня… И чтобы знать, что он думал обо мне – немножко с лаской…
«…Важно никогда не забывать, что жизнь каждого человека не “случайный дар”, а участие в общем творчестве, которое будет тем совершеннее, чем лучше выполняется каждая частица этого творчества. Мы живем не только для себя, но и для всего мира, и важно, чтобы мы сознавали это…» 415 («Письма Теософа…». О Л. Н. Толстом).
415
Здесь и ниже – цитаты из книги Е. Ф. Писаревой «О скрытом смысле жизни».
«…Сейчас наша жизнь темна и грешна… Но безнадежна она была бы только в том случае, если бы мы не страдали от этой темноты. Но мы от нее страдаем…» («Письма Теософа…». Внутренний смысл разделения людей на сословия…).
«…Как часто приходится слышать со всех сторон жалобы на тяжесть жизни, на море несправедливости, на сгущающуюся тьму… В ответ на все эти жалобы хотелось бы посоветовать всем недовольным проверить этим точнейшим из всех показателей состояние своей собственной совести…» («Письма Теософа…». Об аскетизме…).
Недовольна. Нехорошо чувствую себя. Неловко…
Так, казалось, твердо на этих днях решила: для будущего – и близкого, и более отдаленного – надо при каждом удобном случае делать внутренние усилия. Хоть и поздно – развивать волю…
И сегодня снова не решилась перебороть застенчивости – если это так называется – и попросить Зинаиду Семеновну (Дмитриеву) заниматься со мной. Вышла в коридор. Говорила с ней. Но об этом – ни звука…
Я не знаю даже причин этой нерешительности. У меня даже мысли в ту минуту не было, что опять придется выслушать разные обидные вещи. Это было гораздо раньше. Но тут?! Не хочется разбирать – почему?..
И так скучно стало от этого! То есть – вот оттого, что не сделала решительного шага! Противно ждать «будущего раза»!..
За эти дни – еще мысли. Несколько. Например: во имя чего отгораживаюсь я так старательно от жизни и людей? Если бы не было этого, может быть, невозможны были бы и эти строки:
И дни есть: все – Добро, и Красота,и Истина в сияньи непорочном —бессмысленными кажутся. Пустанемая жизнь в спокойствии непрочном.И мир проблем, решающихся в векгипотез смелых хороводом дружным,искусства мир, где грезит Человек, —стает внезапно ложным и ненужным.Безумно вдруг охватывает мысль: узнать,где бьется мощным боем сердце жизни?Не разумом – всей сущностью понять,что – кровь его в круговороте жизни?И так и жить: ведь кровь его – во мне!Порвать душой с условностью и ложью…..............................Вокруг ответа нет… И пусто в буднем сне…И нет пути туда… – Глухое бездорожье…