Тайны старой аптеки
Шрифт:
Это был он! Именно прадедушка помогал ему в работе. Именно он подсказывал своему наследнику те или иные рецепты для чудодейственных сывороток. «Секретных прописей» не существовало…
— Все было напрасно, — прошептал Джеймс. — Я не знаю… просто не знаю, что делать дальше. Я проник в аптеку зря. Мне не найти то, что я искал, потому что этого нет и…
В дверь постучали. От неожиданности Джеймс дернулся и выронил страничку. Подобрав ее, он быстро сложил желтоватые листы, покрытые изумрудными чернилами и кошмарными воспоминаниями, спрятал их в карман, и,
За ней никого не было, но у порога стояла черная коробка — та самая коробка, которую принес днем доктор Горрин. На ней лежал конверт.
Пытаясь понять, что происходит, Джеймс окинул подозрительным взглядом пустой коридор, после чего взял конверт и коробку и занес их в комнату. Первым делом он открыл конверт — внутри было письмо, адресованное…
Джеймс похолодел. Это имя! Почему там стоит это имя?! Он бросился к стоявшей на подоконнике лампе и принялся читать.
С каждой строкой ему становилось все страшнее, а еще он не верил в то, о чем там говорилось. Ложь! Обман! Это какая-то подделка! Потому что… всего этого просто не могло быть.
Дочитав, Джеймс бросил взгляд на Пуговку.
— Нас раскрыли, Пуговка! Он знает! Он все знает! Нужно бежать!
***
На лестнице было темно, и Джеймс, боясь споткнуться, спускался осторожно, на ощупь.
На нем были пальто и котелок, подмышкой он сжимал чемодан, в котором лежала Пуговка. Она сейчас совсем притихла — страх хозяина передался и ей или… просто побочный эффект от микстуры улучшения слуха развеялся. Как прошел и эффект самого лекарства.
Джеймс пытался слушать то, что происходит в аптеке, но кругом не раздавалось ни звука. «Горькая Пилюля» будто замерла, ожидая чего-то. Горькая пилюля… теперь он знал, почему это место так называется. Слова Лазаруса Лемони, сказанные ему на чердаке, обрели смысл.
Спустившись в аптечный зал, Джеймс снова прислушался — из-за двери провизорской раздавались какие-то звуки: рокот огня, там что-то булькало — видимо, Лемюэль готовил свои сыворотки или готовился к тому, о чем говорил ночью.
Джеймс одним прыжком преодолел дверь и нырнул в боковой проем стойки, под откидной крышкой. Поставив чемодан на пол, он схватил капсулу пневмопочты и засунул в нее записку. Капсула с тихим хлопком исчезла в черной горловине. Послание ушло: он должен был его отправить прежде, чем сбежать, должен был сообщить хоть кому-то! Сообщить о том, что здесь творится!
Джеймс взял чемодан и уже собрался выбраться из-за стойки, как вдруг кое-что увидел. На ней стоял череп прадедушки… что он здесь делает?
— Снова решили подышать свежим воздухом, Джеймс? — прозвучало в темноте.
Джеймс до хруста в пальцах сжал ручку чемодана. Голос раздался от входной двери аптеки и, прищурившись, Джеймс различил фигуру, стоявшую перед ней.
— Лемюэль, я…
— Какое же это, должно быть, разочарование, — продолжил Лемюэль. — Какое отчаяние вы испытали, когда поняли, что пробрались в мою аптеку, жили здесь все эти дни и притворялись
— Я не стану пить ваши лекарства, Лемюэль! — с вызовом бросил Джеймс.
— Как пожелаете, «дорогой кузен». Думаете, я наивный простак? Думаете, я не понял, что вы лжете мне, как только вы представились? Тот, кто вас послал… Толстяк… он не знал о традиции Лемони называть всех без исключения появляющихся на свет мальчиков семейства Лемони на «Л». Откуда господину Медоузу из «Аптеки Медоуза» было об этом знать? Даже, если бы вы представились, как Лжеймс, это сработало бы. Лжеймс… Но должен признать, помимо имени, вы ни в чем не сплоховали и играли свою роль… гм… недурно. Отдаю должное вашему хозяину: подослать к конкуренту мнимого родственника, чтобы он вызнал его секреты, — очень изобретательно.
Джеймс, слушая аптекаря, не шевелился, ожидая, что произойдет дальше. Он много раз представлял себе этот жуткий момент — свое разоблачение, но даже в мыслях все обстояло не так мрачно.
— Вы могли сразу же раскрыть мою ложь, — сказал он, — но вместо этого позволили мне поселиться здесь и учиться у вас. Вы использовали меня, чтобы найти лабораторию и избавиться от Хорошего сына!
— Верно. Но это еще не все. Далеко не все. Вы ведь прочитали мое письмо, и должны знать, зачем понадобились мне.
— Мадам Клопп тоже знала?
— Разумеется. Я рассказал ей все в первый же вечер. Она сомневалась — попросту не верила, что такой, как вы, справится с задачей, но я убедил ее. Письмо, которое вы только что отправили… вы надеетесь, что он поможет вам? Что успеет?
Джеймс бросил взгляд на дверь поверх черного силуэта Лемюэля. Отрицать не имело смысла:
— Он обязан успеть! Констебль Тромпер…
— Констебль Тромпер примчится и поможет вам, спасет Хелен от злобного безумного аптекаря, арестует меня, и весь этот кошмар закончится. Все будут счастливы и даже птички запоют, а уличный музыкант Шляппс сыграет на своей гармошке какую-то веселенькую мелодию. Вы так все это видите? Есть только одно затруднение, Джеймс, вы так и не выполнили поручение, которое вам дал Медоуз — не достали мои «Секретные прописи».
Это была правда. Толстяк будет не рад отсутствию этих прописей — ведь с каким придыханием он о них говорил, как мечтательно закатывал глаза, представляя, что вскоре начнет готовить чудодейственные сыворотки.
— Мои «Секретные прописи», — продолжал Лемюэль. — Да, он очень огорчится… А вы, Джеймс, так рассчитывали, что Медоуз наградит вас, погасит ваши долги перед «Ригсберг-банком» и повысит вас — сделает аптекарем. Вы так мечтали, что ваша старая жизнь закончится… Что ж, моя аптека — это место, где есть лекарство даже для исполнения мечты. Ваша старая жизнь, и правда, вот-вот закончится.