Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5
Шрифт:
Я очнулась от тяжелого сна на рассвете. Несмотря на бессонную ночь, выскочила из постели. Пора насладиться отдыхом на острове и заодно продвинуться в разгадке нашей тайны. Быстро умывшись, я оделась в свой охотничий костюм с узкой юбкой и жакетом поверх тонких брюк, взяла полевой блокнот и карманную лупу. Я прикрепила полдюжины булавок к своим манжетам и зашнуровала ботинки. Минутная остановка на кухне (пара рулетов и яблоко рассованы по карманам), и я вышла, пробираясь через покрытые росой сады.
В соответствии с
— Доброе утро, — коротко сказала она, отвечая на мое приветствие с минимальной вежливостью.
Она была возле ворот ядовитого сада, и я присоединилась к ней, не дожидаясь приглашения.
— Я не думала встретить кого-то так рано, — соврала я.
Я предложила ей рулет. Она вытерла руки о юбки, при этом обильно покрыв ткань грязью. Мертензия неохотно взяла рулет, голод победил очевидное раздражение.
— Спасибо. Мне следовало что-то принести с собой, но я вышла до того, как кухарка проснулась, — сообщила она, отламывая большие куски рулета и засовывая их в рот.
— Тогда вы пробыли здесь некоторое время, — заметила я.
Она жевала и кивала.
— Несколько часов. Я хотела поработать с моими Cestrums. — Мертензия закончила рулет и двинулась к саду.
— Вы идете внутрь? Я бы очень хотела сопровождать вас, — попросила я, шагая между ней и воротами.
Мертензия сделала небольшую паузу, затем поджала губы.
— Очень хорошо. — Она вынула пару перчаток из кармана. — Наденьте их, и следуйте за мной.
— Вам они не нужны? — спросила я, натягивая перчатки.
— Я знаю, что нельзя трогать, — сказала она, закатив глаза. — Вы уже слышали предупреждения, но повторю снова. Ничего не трогайте, ничего не нюхайте, и ради Бога, ничего никогда не ешьте за этими воротами!
Я поклялась в абсолютном послушании, и она повела меня внутрь. Сам воздух внутри ворот казался другим, наполненным почти наркотической тяжестью.
— Не дышите слишком глубоко, — предупредила она. — Это Cestrums.
— Cestrums — пасленовые, не так ли? — спросила я, когда мы углубились дальше в сад. Воздух был тяжелым от теплого вегетативного дыхания растений.
Она шла впереди, пока читала лекцию. Возможно, Мертензия не хотела моей компании, но очевидная любовь к растениям победила досаду. Она согревалась, рассказывая о них, как мать, говорящая о своих детях.
— Верно. Все Cestrums токсичны, особенно тот, чей аромат вы чувствуете. Это Cestrum nocturnum, ночной жасмин, — она остановилась перед массивным кустарником с маленькими белыми цветами. — Я предпочитаю разговорное имя, «леди ночи».
Кустарник, на самом деле буйное скопление лоз, сплетенных в непроходимом союзе, тянулся вверх, извиваясь усиками в спиралях высоко над головой и запутываясь в сооружении позади. Подойдя ближе к заостренным глянцевым листьям, я увидела
— Некоторые парни в деревне зарабатывают на жизнь подъемом затонувших судов, — пояснила она. — Берут, что могут, с кораблей, затерявшихся вдоль островов. Они приносят мне свои находки, я покупаю их для сада.
С опозданием я поняла, что скульптура — лицо носовой фигуры, все, что осталось от какого-то бедного разбитого корабля, обрушившегося на камни.
— Как уникально, — заметила я вежливо.
У нее вытянулось лицо.
— Вам не нужно беспокоиться. По всему саду есть сюрпризы, но ни один из них не столь поразителен, как этот. Я зову ее Мерси. Иногда я разговариваю с ней во время работы.
Последнее было произнесено почти с неповиновением, как будто она провоцировала меня осудить ее за эксцентричность.
— Вам повезло, — с жаром сказала я.
Мертензия моргнула.
— Повезло?
Я развела руками в широком жесте.
— Жить в таком месте. Полностью управлять садами. Это как бы ваше маленькое королевство, где вы королева.
Она внезапно рассмеялась резким и ржавым смехом, словно детская сжимающаяся игрушка, которой не пользовались очень долгое время.
— Я не королева. Всего лишь пешка, движимая прихотями короля, — добавила она, бросая взгляд к окнам замка.
— Это Малкольм, — рискнула предположить я.
— Естественно. Сад, как и все на этом острове, принадлежит ему.
Она повернулась и начала подвязывать тонкий зеленый усик.
— Тем не менее, он, кажется, мало мешает вам, — изрекла я, сидя на скромной каменной скамье. Был ли это мой тон (непринужденно приглашающий) или моя поза (расслабленная и неторопливая), не знаю, что именно убедило ее: от меня нелегко избавиться. Она вздохнула и взяла секаторы, чтобы обрезать растения, пока говорит.
— Малкольм позволяет мне делать, что угодно, — призналась она. — Пока.
— Вы ожидаете, что это изменится?
— Так почти случилось. Но это в прошлом.
Было очевидно, что слова произнесены без реального желания довериться мне. Так или иначе, я подозревала, что прошло много времени с тех пор, как Мертензия наслаждалась интимной беседой с женщиной своего возраста. Можно было сманипулировать ее на дальнейшую откровенность, но мне пришло в голову, что прямой подход скорее принесет плоды.
— Мертензия, вы были достаточно сердечны, когда я впервые приехала. Однако теперь вы, кажется, настроены против меня. Если я нечаянно вас как-то оскорбила, хотелось бы знать, в чем дело. Тогда я смогу извиниться или, по крайней мере, держаться подальше от вас. В противном случае я буду сидеть здесь и ждать ваших извинений за то, что вы беспричинно грубы с гостем в вашем доме.