Тайные страницы истории
Шрифт:
Этот свой талант Сталин развернул в годы гражданской войны, став фактически главным руководителем всей работы в тылу противника. На эту сторону закулисной деятельности Сталина указал Рыков в беседе с одним американским журналистом, к которому он относился с большим доверием, знакомя его со многими закулисными сторонами жизни диктатуры. «В то время, как огромный ораторский талант Троцкого, — говорил Рыков, — поддерживал идеализм и разжигал революционный пыл Красной армии, Сталин занимался браконьерством за кулисами. Он перетягивал на сторону Советов буйные элементы уголовного подполья, которые были готовы сражаться на любой стороне, как за царистов, так и за революцию. В те годы бывали сражения, когда целые полки, бригады и даже дивизии переходили из одного лагеря в другой. Иные выходили в бой под царскими знаменами и перекидывались к красным, и наоборот. Рядом наших побед мы обязаны ловкости Сталина в деле
181
Об этой стороне деятельности Сталина А. И. Рыков рассказывал американскому журналисту В. Резвику (Reswick William. I dream revolution. Chicago, 1952. P. 118).
Ленин, несомненно, высоко ценил последнего как организатора и порою даже специально запрашивал о его мнении (как, впрочем, запрашивал о мнениях других своих ближайших сотрудников), но несомненно, также, что в то же время он Сталина опасался. Именно поэтому Ленин выдвигал Сталина на самые высокие посты в партийном руководстве, вплоть до места в Политбюро, и не раз давал ему самые ответственные поручения, но упорно не пускал его на пост секретаря ЦК, т. е. не соглашался передать ему функции исполнительной власти в партии. А Сталин рвался именно к этой власти. Надо признать, что он имел много данных для секретарской работы. У него, конечно, имелось много недостатков, но он был хорошим организатором, умел разбираться в людях, и под этим углом был много выше тех, кого Ленин сажал на секретарское место после Свердлова (единственным исключением был, по-видимому, Крестинский). И тем не менее до апреля 1922 г. секретарем ЦК выбирали кого угодно, только не Сталина.
При положении, которое занимал в партии Ленин, нет сомнения, что именно он не пускал Сталина к рулю партийной машины. У Сталина было много других противников в руководящем штабе партии, которые вели борьбу против его возвышения, но вопрос все же решал именно Ленин, и нет сомнения, что, поступая так, он руководствовался опасением, что Сталин свою «врожденную страсть к интригам» направит на внутрипартийные отношения, будет своими интригами вносить разложение в партийную верхушку.
Сталин, конечно, видел эту роль Ленина и прилагал все усилия, чтобы преодолеть враждебную настороженность последнего. Работу эту он вел по двум линиям: с одной стороны, он пытался на каждом шагу доказывать Ленину свою полную с ним солидарность и готовность во всем руководствоваться его указаниями. И в тоже время, с другой стороны, старался наговорами настроить Ленина против тех, кого считал своими соперниками, в первую очередь против Троцкого. Те немногие письма Сталина к Ленину, которые проникли в печать (как известно, Сталин вообще крайне неохотно давал разрешения на публикацию писем и документов о его прошлом), дают убедительные тому примеры [182] .
182
Например, письмо Сталина к Ленину от марта 1921 г. о «Плане электрификации», впервые опубликованное В. В. Куйбышевым (Сталин: Сборник статей к 50-летию со дня рождения / Госиздат. М., 1930. С. 33–34).
Изучение документов показывает, что Ленин не только терпел эти наговоры, очень похоже, что он в какой-то мере даже поощрял их: иначе Сталин был бы более осторожен в своей игре… Бухарин позднее говорил, что главная сила Сталина в том, что он «гениальный дозировщик», т. е. лучше других понимает, какими аргументами вернее всего можно отравлять сознание своих собеседников, толкая их на поступки, выгодные для него, «гениального дозировщика». Несомненно, что, несмотря на предупреждения, Ленин поддавался влиянию умело дозированных наговоров Сталина.
Поведение последнего в отношении Троцкого было вполне определенным: осторожно, но настойчиво он сеял на большевистской верхушке «злые семена» подозрения, будто Троцкий носится с планами военно-бонапартистского переворота и именно для этой цели подбирает вокруг себя людей, лично ему преданных. «Сталин никогда не говорил об этом публично, — рассказывал Рыков в 1925 г. упомянутому выше американскому корреспонденту, но на заседаниях Политбюро и в интимных партийных кругах он на все лады муссировал эту тему» [183] .
183
Reswick William. Ibid. P. 118.
Конечно,
«Меня интересует только одно, — спросил Троцкий, — могли ли Вы хоть на минуту допустить такую чудовищную мысль, что я подбираю людей против Вас?
— Пустяки, — ответил Ленин.
Как будто какое-то облачко над нашими головами рассеялось» [184] , — прибавляет Троцкий, который ни тогда, ни позднее не понимал всей силы «злых семян» сталинской клеветы. «Облачко» отнюдь не рассеялось, и под его прикрытием «врожденная страсть к интригам» принесла Сталину на фронте борьбы за власть над партией много большие победы, чем на фронте борьбы с внешними врагами советской диктатуры.
184
Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 183.
Решающим моментом было избрание Сталина генеральным секретарем ЦК партии, состоявшееся 3 апреля 1922 г., сразу же после съезда партии. Положение партии в период этого съезда было весьма тяжелым. Совершенно катастрофическое состояние многих местных организаций, вскрытое чисткою 1921 г., показало крайнюю необходимость срочных мер по наведению порядка в партийном аппарате. Прежний состав секретариата ЦК для этого был явно непригоден (в него тогда входили Молотов, Ярославский и Михайлов). Необходимо было во главе секретариата поставить человека умного и решительного, способного сильной рукой навести порядок. В комиссии, которая обсуждала этот вопрос, большинство склонялось к кандидатуре И. Н. Смирнова, старого рабочего большевика, который на посту сначала председателя Реввоенсовета 5-й армии (под командованием Тухачевского она вынесла главную тяжесть борьбы против Колчака), а затем председателя Сибревкома показал огромный организаторский талант и большое умение разбираться в людях, оказывать на них нужное влияние. В период Одиннадцатого съезда он работал секретарем партийной организации Петрограда и одновременно стоял во главе Северо-Западного Бюро ЦК. В партийных кругах он пользовался большим авторитетом и широкими симпатиями. Его считали прямым и открытым человеком, твердым и справедливым.
Со всех этих точек зрения Смирнов был подходящим кандидатом, но за ним числилось одно большое «но», которое все перевесило: он был действительно сильным и независимым человеком, достаточно смелым для того, чтобы не только иметь свои взгляды, но и отстаивать их даже против самого Ленина. Незадолго перед тем он выдержал большой конфликт с представителями ВЧК в Сибири, не дав им арестовать Е. Е. Колосова, видного сибирского эсера, за которым чекисты вели настоящую охоту. Смирнов с ним был лично знаком по дореволюционной ссылке и теперь, чтобы спасти его от ареста, поселил его на своей собственной квартире («Сюда Вас арестовывать не придут, ручаюсь», — говорил он с усмешкой), а затем с надежным попутчиком отправил Колосова в Москву.
С точки зрения Ленина еще более опасной была независимость, показанная Смирновым в вопросе, который выходил за грани внутрипартийных споров: в Сибири 1920–1921 г. в качестве председателя Сибревкома Смирнов открыто показал себя противником антикрестьянской политики, которую тогда проводил ЦК партии, и с нею боролся, вступая в конфликты со специальными уполномоченными центра. Тогдашние события оправдали позицию Смирнова: на введение продразверстки, на создание комитетов бедноты и другие мероприятия центральной власти сибирское крестьянство ответило восстанием зимы 1920–1921 гг., которое оказало огромное влияние на крутой поворот Ленина к НЭПу. Тем не менее независимость Смирнова Ленину не нравилась.
К Сталину, которого он знал тоже по ссылке, Смирнов относился очень отрицательно, и Сталин отвечал ему тем же: слишком различными людьми они были. Возможно, что именно в силу отталкивания от Сталина Смирнов стал сближаться с Троцким, хотя никогда не разделял тех взглядов, которые были характерны для специфического «троцкизма».
Несомненно, что именно эта независимость Смирнова и определила отношение к нему Ленина: как раз в пору Одиннадцатого съезда Ленин был настроен особенно антитроцкистски, возлагая на Троцкого большую долю ответственности за неурядицу в партийных делах. Ленин подозревал, что Троцкий втайне продолжает вести фракционную работу, и именно ею объяснял подспудные оппозиционные настроения, которые часто чувствовались на съезде. Очень вероятно, что в этом сказывалось влияние наговоров Сталина; совпадение полосы наибольшего раздражения против Троцкого с выставлением кандидатуры Сталина на пост секретаря ЦК у Ленина, конечно, не было случайностью…
Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Warhammer 40000
Фантастика:
боевая фантастика
рейтинг книги
