Тайные страсти семьи Моцарелло
Шрифт:
Тайные страсти семьи Моцарелло
Утро в квартире 13/13 по Хэллвэй стрит всегда начинается по-разному, в разное время и разным количеством жертв. Все зависит от настроения моего друга, коллеги и соседа по квартире - Мордреда Хамского, - а так же от того, какая очередная гениальная идея забредет в его непостижимую голову.
Например, сегодняшнее утро для меня началось в 4 часа после полуночи страшными кошачьими проклятиями и торжествующим смехом Хамского. По его словам, гнусное животное замышляло предумышленное убийство нашей домоправительницы - миссис Гадсон. Худая и вертлявая черная кошка, которую мой коллега держал за шкирку
– Но как вы догадались, Хамский?
– Привычно удивился я, намазывая тост маслом. Мой собеседник, как обычно рассматривающий в микроскоп нечто тошнотворное, попытался откусить кусок утренней газеты. Отважно его прожевав, Мордред перевел на меня расфокусированный взгляд.
– А, Принстон! Кажется, миссис Гадсон пережарила тосты... Впрочем, все это неважно, я скоро синтезирую новый наркотик!
– Сбавьте обороты, Хамский! Общественность еще не может отойти после старого... Мыслимое ли дело, он вызывает приступы нежности и эйфории!
– О, это будет настоящее открытие...
– Упоенно бормочет себе под нос друг, одним махом выпивая из вазочки весь кленовый сироп. Похоже, опять перепутал её с чашкой.
– Ах кошка?
– Улыбка Мордреда - сумасшедшая и хитрая одновременно - не может не вызывать содрогания.
– Вы же помните, я их терпеть не могу.
– Да, помнится, за это вас еще обвиняли в расизме и даже подавали на суд.
– Который я выиграл!
– Предоставив судье обличительные фото его переодеваний в ангела?
– Это все детали, - отмахивается Мордред.
– Кроме того, прокурора тогда подкупили именно вы.
– А свидетелей запугивали вы, - увлеченные споры под утренний кофе невероятно бодрят.
– Конечно, - самодовольства в Хамском хватит и на троих чертей.
– У вас ведь нет таких выдающихся актерских способностей.
– И такой развитой шизофрении.
– Как бы то ни было, а на наших дверях висит знак, запрещающей любой кошке приближаться к ним на расстояние десяти метров. Естественно, увидев это неприятное животное в гостиной, я намеревался выкинуть его в окно. Но прядь волос миссис Гадсон в пасти и странным образом поблескивающие когти заставили меня повременить. А ведь у нас новое дело, мой друг!
– Как?
– С тяжелым вздохом поинтересовался я, дожевывая тост. Иногда соседство с гением утомляет.
– Полицейские горгульи полетели на юг. Бьюсь об заклад, место преступления - замок семьи Моцарелло. О, как же я люблю убийства в древних замках!
Мечтательно улыбнувшись, Мордред лихо подбросил в воздух черную винтажную шляпу. Головной убор сел на него просто идеально, дюйм в дюйм вписавшись между рогами. Мой друг вышел на балкон, дабы восторженная пресса сделала еще несколько снимков своего кумира. Дело о краже Люциферова нимба превратило нас в знаменитостей.
И в этом, господа, весь Мордред Хамский - молодой
Я - Джозеф Принстон. Патологоанатом, эксперт-криминалист, черт, сосед, коллега и единственный друг неистового Хамского. Тешу себя надеждой, что вместе мы составляем вполне себе неплохой дуэт.
***
Замок семьи Моцарелло, представляющий собой четырехэтажное огрызкообразное помещение, встретил нас обыкновенной полицейской суетой. Чрезвычайно деловитые и озабоченные горгульи сновали туда-сюда, производя одинаково необходимые и бессмысленные манипуляции. При виде нас с Мордредом все они шарахались в стороны, дабы не попасть в поле зрения моего коллеги и не услышать о себе (жене, подруге, друзьях, домашних животных) что-нибудь неприятное и компрометирующее.
Несмотря на то, что ворота замка были открыты нараспашку, в них все равно маячила затянутая во фрак фигура дворецкого-брауни. Он оглядел нас словно последний неподкупный страж захваченного бастиона.
– Меня зовут месье Кальсони, - чопорно представился он.
– Как доложить о вас синьору Винченцо?
Прежде, чем я успел открыть рот и представить нас с Хамским, тот решил высказаться сам. Для начала он улыбнулся. Либо месье Кальсони обладал мимикой каменной стены, либо у него были поистине железные нервы. Улыбка моего друга не произвела на него видимого впечатления.
– Начните с того, что вы воруете у хозяина столовое золото, злоупотребляете его хересом и продаете секретные технологии его конкурентам. Продолжить можете признанием в том, почему вы не спали всю ночь, откуда взялись женские волосы у вас на плече и грязь под ногтями. А закончить рекомендую извинениями перед детективом Мордредом Хамским за то, что вы сразу его не узнали.
Развитая шизофрения, социопатия и звездная болезнь сделали из Хамского поистине несравненную находку для психиатра. Думаю, лишним будет уточнять, что собеседником он был совершенно невыносимым.
– А, Хамский!
– К нам подошел инспектор Эванс - пожалуй, единственный горгул, могущий игнорировать нападки Мордреда.
– Снова кого-то оскорбляете?
– Инспектор Эванс, - Хамский двумя пальцами слегка приподнял край шляпы.
– Снова поссорились с женой, надоели любовнице, завтракали дурным кофе и перепеченными пончиками, со дня на день ждете повышения и совершенно ничего не узнали о новом деле.
Мы с Эвансом привычно вопросительно посмотрели на Хамского. Полицейские, предвкушая очередное зрелище, подобрались поближе. Месье Кальсони опешил настолько, что даже перестал пытаться зубами выгрызать грязь из-под ногтей и лихорадочно отряхиваться.
– Все просто, Принстон, - Мордред принял более эффектную позу.
– На нем несвежая рубашка и китель, забрызганные жиром от пончиков (кстати, масло здорово воняет, из чего я сделал вывод, что они были пережаренные) и серыми каплями от кофе - из чего следует, что он был отвратителен. Никакая жена, а тем более, любовница не отпустит своего мужчину на важную работу в несвежей одежде. Вывод? Он в ссоре с женой и с любовницей. До развода дело еще не дошло, иначе он снял бы обручальную серьгу, а вот с любовницей произошел разрыв - портфель инспектора чересчур раздут, значит - он забрал у неё свои немногочисленные вещи.