Тайные тропы Бездны
Шрифт:
— Откуда ты это всё знаешь? Про вымя и бабку Серафиму с её оладушками, — полюбопытствовал Борис.
— Чтобы добыть компьютеры, — нравоучительно сказал Никита, — нужно хорошо изучить своего главного противника, то есть бабу Серафиму. Её нельзя недооценивать. Но она ночью захочет спать, точно тебе говорю.
— А как мы в школу попадём? — Борис пытался найти изъян в плане Никиты.
— Я ждал этого вопроса, — восхитился тот. — Вы, батенька, в последнее время что-то невнимательным стали, надо бы вам витаминчики попить. Ага, побольше витаминок и свежего воздуха. Ты забыл, что Маринка говорила? А она говорила, что сейчас днём в школе
— А если строители спросят, что мы здесь делаем? Типа, какого чёрта? — всё ещё сомневался Борис.
— Скажем, что готовим картины великих писателей для реставрации. Помнишь, картины висели в кабинете литературы? Мы, типа, реставраторы.
Борис наморщил лоб:
— Ага, помню. Там ещё этот с бородой висел. Менделеев. Му-му он ещё написал.
— Вот-вот, — поддакнул Никита. — Сечёшь тему. Вот эту картину мы и будем реставрировать. Готовься. Эта долгая ночь войдёт в историю. Не волнуйся, Борис. Я видел будущее: всё пройдет отлично, и мы будем в шоколаде. Встанем же на тропу мести, откопаем свой томагавк войны и пойдём на школу тропой ягуара. Пусть знают, как недоучивать своих учеников.
Все дела желательно делать вовремя, и не затягивать с ними. Для некоторых профессий, типа профессии вора, это правило работает особенно чётко. Правда, самонадеянность в некоторых вопросах равна смерти.
Семён Безпалько дневал и ночевал в школе: за работничками из различных строительных фирм, нанятых спонсорами, нужен постоянный пригляд, ибо рабочий — есть рабочий. В какое место пролетария не поцелуй, всё равно поцелуешь жопу. Только постоянный контроль приводит работника в чувство, а иначе работягу начинают посещать крамольные мысли о несправедливом устройстве мира и он начинает кучковаться с себе подобными особями вместо работы и посылает гонца в магазин за горячительным. Но как прорабы и мастера ни контролировали своих работяг, всё равно, частенько, Семён Митрофанович находил в школе початые бутылки водки или дешёвенького винца. А до первого сентября оставалось меньше месяца.
— С этим делом надо бороться, — решил Безпалько и пошёл ловить Никодима Викторовича: тот точно придумает, как стимулировать рабочих.
Описав Баширову проблему, Безпально увидел понимание и злой блеск в глазах Никодима. Безпалько даже страшно стало за тех пьющих работяг, на которых он натравил Никодима.
— Работник, склонный к пьянству, не обогатится, вот это древняя истина, — сказал Никодим. — Вино отнимает славу и доброе имя человека; напротив, к бесславию, презрению и омерзению приводит, ибо никем так не гнушаются люди, как пьяницей. Домашним, родным, друзьям пьяный причиняет скорбь и печаль, а у врагов вызывает насмешку. Пьянство делает своего приверженца неспособным ни к какому делу. В каком бы звании ни был пьяница, он больше принесет бед и напастей, чем пользы обществу.
Всё это красивые слова, подумал Безпалько, а вслух спросил:
— И что же делать? Ведь недоделок к сентябрю обнаружится, как грязи в свинарнике.
— Да, как всегда, — мрачно произнёс Никодим. — Будем воспитывать народ через боль и страдания. Хороший пендель вполне заменяет народу крылья, Мао Цзедун это доказал
— Что? — переспросил Семён Митрофанович. — Бить будем, как Шурик бил на стройке Федю?
— Если бить, то пьяница легко отделается. Мы поступим суровее.
От этих слов у Безпалько поползли мурашки по спине. Правда, после того, что он потом услышал от Никодима, несколько поколебало уверенность Безпалько в разумности своего собеседника. А математик велел сделать Семёну Митрофановичу из дерева специальную рамку: типа, как в аэропортах, чтоб туда не проникли террористы. Рамку так и назовём — «Антиалкогольная рамка». Утром все поголовно работяги должны проходить на территорию школы через эту рамку, тем самым они официально предупреждаются о последствиях, то есть: выпил на рабочем месте — страдай и вини исключительно самого себя.
— И что, это поможет? — усомнился Безпалько, с беспокойством посматривая на Никодима.
— Конечно, поможет, — уверенно произнёс тот. — Это наукой доказано, самим Фрейдом. Воздействие на подсознание называется, а алкаши чрезвычайно внушаемые люди. Всё просто — алкашу через боль вдалбливается парадигма, что на работе надо работать, а не бухать.
— Ну, если на подсознаие, — протянул Семён Митрофанович, — тогда ладно. Никодиму оно конечно виднее, он мастер воздействовать на подсознание.
— Другая проблема может раскорячиться, — сообщил Семён. — Работяг и так мало, а станет ещё меньше. Страдальцы, я так понимаю, работать не смогут. А кем их заменить?
— Ничего, — отмахнулся Никодим. — Из местных помощников наберём, у нас народ всегда рад помочь школе. А страдальцам придётся являть из себя ходячее пугало для остальных.
— Да, кто же сейчас за просто так помогать пойдёт? — усомнился опять Безпалько.
— Да сами придут, — уверенно произнёс Никодим. — Я местный народ уже изучил: он завсегда помочь школе согласен. Вот сегодня ночью и начнут приходить.
Безпалько сделал вид, что поверил Никодиму: странно всё это, но он пошёл делать «рамку», чтобы к завтрашнему утру на входе стояла антиалкогольная рамка. Смешной разговор получился: с одной стороны непонятная рамка, с другой помощники, которые почему-то придут помогать ночью.
Для Никиты и Бориса проникнуть в школу не составило труда, что компаньонов чрезвычайно окрылило. Найти укромное место, где они собирались отсидеться до темноты, тоже оказалось плёвым делом. Борис стал уважительно посматривать на Никитоса: всё шло строго по его плану. Как стемнело, то разошлись последние работяги, возившиеся с электрикой, и школа погрузилась в тишину. Компанию воришкам скрашивал портрет астронома Кеплера, висящий на стене. Никита точно знал, что именно этот астроном придумал, зачем Земля вокруг Солнца крутится. Кеплер несколько высокомерно взирал на будущих богачей.
— Прикинь, скоро баба Серафима объестся своими блинчиками и захрапит, — прошептал Никитос Бориске, отводя свой взгляд от портрета астронома. — Всё очень просто, как конфетку у маленькой девчонки отнять. Скоро ты начнёшь рубиться на своём компе в самые крутые игрушки.
— А ты, куда свой комп денешь? — поинтересовался Бориска.
— А я свой задорого загоню, — поведал Никитос. — Это называется первоночальное накопление капитала. У любого олигарха можешь спросить: они все так начинали. Можно ещё дорогие шапки с прохожих срывать, и на этом подняться. Но сравни шапку с копьютером: это сколько надо шапок стырить.