Тайные тропы (илл. С. Бродского)
Шрифт:
Сивко назвал пароль, отзыв, которым должен Повелко ответить, и подробно проинструктировал, что и как сказать партизану.
– Если он что-нибудь передаст, хорошенько запомни. Потом расскажешь.
Уходя от директора завода, Повелко спросил:
– А как с Хаповым? Что он подумает?
– Ладно, иди! Обмозгуй, как получше выполнить задание, и поменьше беспокойся, что подумает Хапов. Да, в конце концов, не так и важно, что он подумает.
Повелко связал бутылки веревочкой, повесил на плечо и ушел.
Рано
Повелко шел не меньше часа, прежде чем увидел черный, сколоченный из двух толстых сосновых бревен крест, одиноко стоявший на лесной опушке. Повелко огляделся – кругом ни души.
Он уселся на едва пробившуюся из земли зеленую травку, уперся спиной в крест и закурил. В лесу щебетали какие-то птахи, солнце поднялось и пригревало сквозь одежду.
Прошло не меньше часа. Дмитрия потянуло ко сну. Голова его склонилась на грудь, и он задремал.
Когда Повелко, проснувшись, с усилием поднял непослушную, точно налитую свинцом голову и раскрыл глаза, перед ним стоял человек.
– Продай березового соку, – сказал незнакомец.
– Да разве он продается? Так угостить могу, – ответил Повелко.
– Тогда будем знакомы: Александр Мухортов, – и Сашутка – это был он – протянул Повелко руку.
Повелко назвал себя и всмотрелся в партизанского связного. Он дал бы ему лет двадцать семь – двадцать восемь. В плечах широк, волосы кудрявые, глаза смелые и веселые. Парень как парень, а ростом подгулял. «Не более ста шестидесяти, – прикинул Повелко. – Пожалуй, на полголовы ниже меня».
– Тут говорить будем? – спросил Повелко.
– Можно и тут, – согласился Сашутка.
Они уселись друг против друга. Сашутка предложил партизанского «горлодера». Задымили. Начал Повелко:
– На завод должны пригнать большую партию военнопленных из лагеря. Сивко сам поднял этот вопрос перед управой и комендантом города, и с ним как будто согласились. Обещают дать человек двести. Люди нужны для выкатки леса и погрузки его на автомашины. Сейчас машины не ходят, а как только подсохнет дорога – пойдут. Тогда и людей пригонят. Сивко говорит, что военнопленных можно отбить, но сделать это надо не на территории завода, а по пути, чтобы заводские рабочие не попали под подозрение. Какая будет охрана, Сивко узнает заранее и сообщит. Он просит партизан до пригона военнопленных в этих краях не появляться и не настораживать фашистов, а то как бы не изменили планов.
– Ясное дело, – согласился Сашутка. – Ребят определенно отобьем. Комбриг такие операции любит… Ну, а что еще твой Сивко наказал?
Повелко сказал, что директор завода просит совета, как выманить из города начальника гестапо Гунке. Подпольная организация патриотов города вынесла Гунке смертный
Сашутка расхохотался:
– Вынести приговор – одно дело, а привести его в исполнение – другое. Так можно и Гитлера, и Геринга, и Гесса, и Гиммлера, и всех прочих приговорить к смерти, а вот как им веревку накинуть на шею – это вопрос.
Повелко возразил: подпольщики редко выносят смертные приговоры, но уже если выносят, то приводят их в исполнение. И он назвал несколько фамилий гестаповцев, уничтоженных патриотами.
– Ну, а ты передай кому надо, – заговорил, в свою очередь, Сашутка, – что дела на фронте совсем хорошо развертываются. Наши вошли в Тернополь, почти весь Крым освободили, осталось дело за Севастополем. Потом скажи: нам на днях с воздуха боеприпасов, взрывчатки, соли подбросили, и если что крайне необходимо, маленький заказик сможем принять и выполнить. Понял?
Повелко утвердительно закивал головой.
– Сегодня пятница, в понедельник опять встретимся. А теперь прощай! Мне, брат, обратно шагать да шагать…
Связные пожали друг другу руки и разошлись.
Ночью около сторожки лесника дежурил часовой – один из рабочих завода. Напряженно всматриваясь в темноту, он ходил взад и вперед по большой поляне, на которой находилась изба.
Однокомнатный домик был набит до отказа. Табачный дым туманом висел в воздухе. Люди сидели на скамье, на подоконниках, на полу и внимательно слушали директора завода.
Сивко говорил негромко, немного хрипловатым голосом:
– …И мы должны быть готовы ежечасно, ежеминутно… Кривовяз обещает подбросить взрывчатки…
– Нам автоматиков бы с десяток… – сказал кто-то из темного угла.
– Ясно, какие перед нами ставят задачи? – продолжал Сивко. – Мы должны – я еще раз повторяю! – разобрать по команде все мосты в лесу, сорвать вывоз древесины, так как она спешно вывозится на стройку рубежей за городом, снизить до минимума заготовку чурок, чтобы газогенераторные машины встали. Большего от нас пока не требуют. А когда поставят другие задачи, тогда дадут и оружие.
– Ясно! Понятно! Чего в ступе воду толочь! – раздались отдельные голоса.
– Теперь насчет деревень… – продолжал Сивко. – Путько пойдет в Столбовое, Панкратов – в Рыбицу, Оглядько – в Троекурово, Заломин – в Пасечное. Выйти надо до рассвета. Своих людей знаете. Расскажете через них народу, что Советская Армия в ста километрах от города, что партизан в лесу около пяти тысяч. Предупредите, что фашисты всех стоящих на ногах попытаются угнать. Им рабочие руки нужны и здесь, и в Германии. Кто не пойдет, того расстреляют. Примеры есть, и вы напомните о них. Призывайте весь народ подниматься, бросать дома и идти в лес. Места сбора известны. Растолкуйте всё попонятнее. Ну, и несколько слов относительно связи с городом и с бригадой… Повелко! – обратился он к сидящему на полу Дмитрию. – Это тебя больше всего касается. Слушай, да внимательнее.