Тайные волхвы
Шрифт:
Он все еще терзался сомнениями, как вдруг, сметая запоры, в горницу вбежали Радар с Аварисом.
– Пресветлый царь!.. Позвид и Мардух увели своих людей!
– Простая откочевка?
– Оставили стрелы с красным оперением. Это война! Колоксай, нам с ними не совладать. У каждого воинов, как песка в океане.
Николай подбежал к окну Даже во дворе стало просторнее, исчезли праздношатающиеся, бряцающие оружием гуляки.
– Зх... ничто без мук не рождается.
– Не хотелось бы стать великомучениками,
– Да, - согласился Николай, - лучше быть живыми грешниками. Всегда остается шанс покаяться, стать святым... Говоришь, за нас только невры и склоты?
– И урюпинцы, - напомнил Радар.
– Правда, это такие соратники... Говорят, умный спорит с собой, а урюпинец с друзьями: урюпинца по голове били, а он: где это стучат? Дай урюпинцу волю, сам беду найдет...
Аварис прервал досадливо:
– Все они - огородники, халупники. А воинов у нас почти нет.
Николай обвел их отчаянными глазами:
– Помощи ждать неоткуда?
Радар наморщил лоб, сказал с неуверенностью в голосе:
– М-да, туговато... В лесу медведь, дома мачеха. Поневоле захохочешь по-волчьи... Впрочем, есть еще вояки. Правда, одноглазые. Хотя, нам же их не женить?
Аварис скептически поморщился, а Николай спросил с надеждой:
– Кто это?
– Аримаспы. Одноглазое войско, как его назвал еще тот заезжий рапсод из Эллады, как его... имя такое чудное... Ага, Аристей!
– Аристей Проконийский?
– ахнул Николай.
– Который написал поэму "Аримаспея"? Учитель Гомера?
– Не знаю, чей он там учитель, но за битвой аримаспов с грифами наблюдал все лето. Вдохновлялся! Детвора ему есть носила, а он все больше по девкам... Говоришь, написал все же поэму? А мы думали, брешет. Больно к меду нашему пристрастился да за молодыми девками ухлестывал...
– Он написал гениальную поэму, - заторопился Николай.
– О вечной битве за золото аримаспов с грифами! Аримаспы, сыны Арея, а по-нашему кривичи, ибо закрывают один глаз при стрельбе из лука... Ученик Аристея, Гомер, перенес их в свои поэмы и назвал циклопами... Так мы попробуем склонить их на нашу сторону?
– Попытка не пытка, а спрос не допрос. За спрос не бьют в нос. Деваться нам все одно некуда, искать подмогу надо.
Он высунулся из окна, оглушительно свистнул. Послышался конский топот. Аварис сказал вдогонку:
– Езжайте, а я тут попытаюсь... Честно говоря, в вашу затею не верю.
У крыльца их уже ждали оседланные кони. Николай, который никогда и близко не подходил к лошади, сумел все же взобраться на конскую спину, Радар посматривал с удивлением, но умный скифский конь знал свое дело: вихрем вынес всадника за ворота..
Он не помнил, сколько минут, часов или недель продолжалась неистовая скачка. Они неслись через темный лес, миновали степь, снова дремучий лес, пронеслись
По всему огромному полю огромные, закованные в железо воины яростно сражались с грифами: странными зверями, в которых природа соединила мускулистое тело, укрытое чешуйками рогового панциря, с могучими крыльями, однако оставила и четыре могучие львиные лапы...
Аримаспы неутомимо рубили мечами, наступали, прикрывались щитами, некоторые герои прорывались далеко вперед в хищную стаю, и там, став спиной друг к другу, яростно и азартно отражали бешенные атаки.
Николай придержал коня. Радар с загоревшимися глазами наблюдал за боем, вдруг азартно закричал:
– Эй, вас же обходят!.. Эх, от непорядка и сильная рать гинет... Ломайте, ломайте им рога!
Рогов не было ни у аримаспов, ни у грифов, так что Николай не понял, за кого болеет Радар. А тот уселся в седле как на трибуне стадиона, возбужденно комментировал:
– Ого удар!.. С дурной рожи и нос долой... Ха-ха, выше лба ухи не растут, а рога - еще как!.. Во-во, одно дело олень, другое дело рогатый... Так его, так! Смирного пса и петух бьет!.. Бей, урюпинцев на сто лет припасено!.. Что медлишь? Лося бьют в осень, а урюпинца всегда!..
Вдали запела боевая труба. Конь под Николаем дернулся в схватку. Николай с трудом отвернул его в сторону. Конь покосился на него огненным глазом, разочарованно вздохнул. Николай прочел по выражению лошадиной морды, что он думает о таком всаднике, покраснел и сказал, оправдываясь:
– Незачем керосина подливать... Мы ж не знаем, за что они дерутся, кто имеет больше прав на золото.
Радар услышал, хмыкнул:
– Какая тебе нужна правда? То люди, а то какие-то крылатые жабы.
– Я не расист. Надо быть справедливым ко всем.
– Ну тогда подеремся за грифов?
– предложил Радар, не задумываясь. Они тоже молодцы, вон как бьются!.. Ну хоть самую малость. Всего пару молодецких ударов...
– Воевода, князь... Какой же ты ребенок! Подраться, пару ударов... Разве за этим приехали? Давай думать, как бы склонить на свою сторону.
– Аримаспов или грифов?
– Какая разница? Лучше бы и тех, и других.
Радар пустил коня вскачь. Неподалеку сражались двое рослых аримаспов с тремя могучими грифами. Гремело железо, в стороны разлетались костяные пластинки, но падали на землю и разбитые щиты, обломки оружия... Радар на ходу крикнул, один из аримаспов неохотно вышел из схватки, подошел с Радаром к Николаю.
Дышал он тяжело, воздух с хрипами вырывался из его широкой груди. На Николая смотрело суровое лицо немолодого человека. Железный шлем был надвинут по самые брови, единственный глаз блестел как слюда.