Тайными тропами
Шрифт:
— Не буду я пить настойки народной медицины! Не надо мне вытяжки из грибов!
— Тогда заговорённый колокольчик, — обиженно надулась монашка, убрав сосуд и достав обычный бронзовый бубенец.
— Зачем? — взмолился Сизов, не зная, то ли сбежать, то ли выкинуть вещицу подальше.
— Его вешают на больную ногу. И ходят так мягко, чтоб колокольчик не звенел.
Дмитрий усмехнулся. В принципе логично. Меньше нагрузки на ногу — быстрее заживает. И вряд ли там есть какие-то чары, разве что в гомеопатических количествах.
Ответ
— Прочь руки от господина барона, иначе, боги мне в поручители, пожалеешь, что на свет родилась, — старательно выпрямив спину и очень тщательно, как это делают только выпившие люди, проговорила Аврора.
— Ро-Ро, это уже слишком! Соблюдай приличия! Ты не баронесса! Что люди скажут?! — вскочил с места возмущённый Максимилиан.
— Развезло, — проговорил прапор по-русски и взял в руки колокольчик, как меньшее из зол.
И в этот момент по поляне прокатились испуганные крики.
— Дракон!
Дмитрий тут же встал и обернулся. И вправду дракон. И скорее всего, тот же самый, что украл овцу и травмировал коллегу.
И ведь ничего это твари без тяжёлого калибра не сделаешь.
Тем временем крылатый ящер опустился на траву примерно в сорока метрах от стоянки и неспешно поковылял, опираясь, как летучая мышь, на сгибы крыльев и на задние лапы. Передние лапы держал прижатыми к туловищу, словно богомол.
— Бежим! — раздалось среди солдаток. Испуганно зашумели на свой лад бычки, овцы и гуси.
— На суку повешаю! К оружию! — сразу же заорала рассвирепевшая леди Виолетта, вооружившись пикой. А сержантка раздавала пинки подчинённым.
— В строй! Фитили зажигай!
На этот раз дракон не проявил к дичи никакого интереса, разве что глянул пару раз на людей, суетливо совавшее в костёр заранее подготовленные щепки с привязанными к их концам плотными комками мха, вымоченными в селитре и высушенными. От которых, в свою очередь, будут зажжены длинные фитили, используемые для стрельбы из мушкетов. Вскоре фитили дымились в боевой готовности.
А целью дракона, как оказалось, стала карета.
Крылатое чудовище остановилось у транспортного средства, тарахтящее генератором, и несколько раз наклонило голову то вправо, то влево.
Затем дракон набрал воздуха в могучие лёгкие и утробно зарычал. Так же рычат крокодилы, издавая мощное, почти дизельное мурчание на грани инфразвука. Но низко гудел он недолго, ибо открыл пасть и стал повышать тональность, пока не сравнялся по частоте с генератором. И ведь было похоже.
— Твою мать, — проронил капитан, нащупав спрятанный за пазухой и совершенно бесполезный сейчас пистолет. Карабин остался в карете, и против дракона с пустыми руками — всё равно что усесться голым задом на открытый трансформатор.
Дракон же смолк, зажмурился и снова зарычал, а потом стал обходить карету по кругу, сбивая и ломая всё, что попадалась под эту фантазийную тушу. И даже не обращал
— Пли! — завопила Виолетта, и строй наёмниц дружно грохотнул мушкетами.
Вокруг крылатого ящера снова возникло блёклое синение, отразившее пули, и один кусок свинца даже вернулся рикошетом в строй, заставив солдатку закричать от боли, выронить оружие и схватиться за ногу.
Но дракону в итоге это не понравилось. Он резко развернулся, с хрустом сбив хвостом воткнутые в землю палки, на коих на верёвках сушилось постиранное девками в речке нижнее бельё, разинул алую пасть и заревел. Нет, не как генератор, а как подобает дракону — громко, грозно и протяжно.
— Пики ставь! — орала, едва не охрипнув и раздавая наперво и налево тумаки, Виолетта. Она нахлобучила шлем на голую, то бишь без подшлемника, голову, и шлем болтался на ней, как ведро на столбе.
Дракон смолк, обвёл взглядом толпу людишек, шумно принюхался к пороху и крови и рванул вбок — к обозным телегам, сомкнув зубы на ближайшей клетке с гусями. И прямо с клеткой в пасти развернулся и поковылял прочь, набирая скорость для взлёта.
Десять секунд, и нет его. О случившемся напоминали лишь большой погром, шумное дыхание людей и мычание испуганных бычков, которые не разбежались исключительно благодаря крепким земным верёвкам. Только один умчался подальше в поле, вырвав из земли колышек.
Дмитрий вздохнул и огляделся, осознав, что над лагерем стоит тишина. Люди провожали напряжённым взором уходящее на крутой вираж чудовище, а скот успокоился и притих. Лишь одна из собак Виолетты отрывисто и словно виновато гавкнула.
— Ему, похоже, генератор понравился, — неспешно протянул прапор по-русски. Он стоял, плотно сжимая в руках бубенец, чтоб тот нечаянно не звякнул, и играл кривой улыбкой на лице. То правый уголок рта поднимется, то левый.
— Я заметил, — согласился с ним капитан.
— И это, командир, с тебя ящик водки.
— За что? — И капитан, удивлённо вскинув брови, уставился на Сизова.
— За молчание. Вас с девушкой отсюда было слышно. Особенно девушку.
Дмитрий слегка покраснел и краешком глаза глянул на Аврору, которая держала в руках отобранный у кого-то мушкет.
Как-то сам собой в голове всплыл классический монолог Гамлета: «Быть или не быть?»
А, вообще-то, пофиг. Как говорится, потерявши голову по волосам, не плачут.
И Дмитрий обнял Аврору за талию.
Глава 20
Неожиданные выводы
— Блин! Блин! Блин! — ронял Пётр Алексеевич, стоя в изрядно поломанном дверном проёме охотничьего домика и пиная косяк. И с каждым ударом его «блин» становилось громче и злее. И финалом было долгое и протяжное «Бли-и-и-н!», за которым пошла совсем уж нецензурная брань, описывающая и неведомых диверсантов, и нечисть, и планету в целом. Лишь через десяток минут генерал выпустил пар и сел на единственную уцелевшую ступеньку невысокого крылечка.