Тайными тропами
Шрифт:
Дмитрий вздохнул, ещё сильнее сжал губы:
— Слушай, я никак не могу взять в толк, мы в одной лодке или нет?
— Ты о чём, командир? — нахмурился Сизов, переводя оценивающий взгляд то на капитана, то на рыжую телохранительницу.
— Обо всем.
Прапор приподнял брови, изображая полное непонимание ситуации. Вроде бы ровно было, а тут на тебе, лови гранату.
Тем временем на поляне воцарилась тишина. Солдатки замерли. А десяток секунд спустя послушались многочисленные шепоточки. Впрочем, неважно, как поступил бы землянин, важно, что сделает знатная особа. И чтоб не уронить
Потому Дмитрий, ровно так, как наставлял перед дорогой «дядюшка», изобразил напыщенную кинозвезду. То бишь, губки бантиком и подбородок задран выше некуда. А затем громко и даже противно произнёс:
— Леди Виолетта, всыпьте этому простолюдину десять плетей!
Рыцарка недолго думая отрывисто свистнула и указала на двух здоровенных девах.
— Э, командир! Ты чего?! — опешил прапор. Когда солдатки подхватили Стаканыча под локти, попытался вырваться, но силы были неравны. — Чё за прикол?! Вааще не смешно!
— По спине или ниже? — деловито уточнила Виолетта, отряхивая руки от пыли.
— Пониже, — кивнул Дмитрий.
— Командир, это превышение полномочий!
— Переживу, — ехидно ответил капитан.
— Командир! Я же так, в шутку! Не надо-о-о!
— Надо, Федя, надо, — ответил Дмитрий цитатой из приключений Шурика.
Солдатки сноровисто, словно только и делали, что пороли крестьян на завтрак, обед и ужин, распластали прапора мордой на траве. Одна тяжелая придавила коленом, вторая стянул штаны до колен, а затем зафиксировала ноги, стиснув лодыжки. Была бы хрупкая барышня, землянин вырвался, но здесь тяжела боевая баба, не боящаяся пойти с пикой на чуждой строй, и способная остановить быка.
— Командир, блин, не надо-о-о! — орал охрипший Сизов, сверкая голым задом.
Матерая сержантка неспешно сняла с пояса бич, каким подгонят скот и замахнулась.
— Я передумал, — произнес Дмитрий, но солдатка словно не услышала, и над поляной пронесся сухой, похожий выстрел удар бича.
— Мамочки! — заорал прапор.
И только тогда сержантка опустила орудие пыток и посмотрела на капитана.
— Ваша милость, простите великодушно, я туга на правое ухо — когда-то мушкет в руках разорвало. Вы что-то сказали?
Дмитрий кивнул, а сам закрыл лицо ладонью, сдерживая смех и пряча улыбку. И лишь Сизову было не до смеха.
— Твоя тварь, тебе и копать, — с улыбкой произнесла Аврора, протянув лёгонькую-прелёгонькую халумарскую лопату девчонке-подобрашке.
Новый вечер ещё не накрыл землю сотканным из тьмы одеялом, но уже перевалил за третью четверть дня. А северный край неба вспучился большими тёмными облаками, разеваемыми частыми молниями. Оно часто так бывает, стоишь на сухом, а всего в десяти шагах небо роняет воду сплошной стеной.
В сторонке стоял, разбирая и начищая оружие, злой и высеченный дуэнья баронского племянника. Всего-то один удар, а криков было, словно кожу снимают.
Девчонка шмыгнула носом и тут же схватила лопату. И принялась рыть.
— Да не так! — тут же закричала Аврора, задрав руки и закатив глаза. — О, Небесная Пара, вразуми эту глупыху.
Подобрашка замерла и насупилась, не понимая, что
— Ты не грядки перекапываешь. Надо сделать канавку вокруг стоянки.
— А-а-а-а! — протянула девчонка и с усердием вгрызлась в дёрн. В разные стороны полетели клочья травы и комья земли.
— Остановись, безумная! — снова воскликнула Аврора и выхватила из рук девчонки черенок. — Не надо рыть крепостной ров, иначе до утра не успеешь. Хватит и половины ладони.
— А-а-а-а! Поняла! Чтоб пепел лёг!
— Слава небесам, — взмолилась Аврора и перевела взгляд.
Давно обсудив порку, солдатки занимались обычными вечерними делами: ухаживали за скотом, варили на костре похлёбку, чистили, шили, точили. И при этом так получилось, что поляна разделилась на три части. Первая — скотная. Вторую занимала эта напыщенная дура Виолетта, сидящая у костра на табурете, а сразу две её приспешницы расчёсывали и складывали в боевые косы длинные чёрные волосы. А ещё одна натирала до блеска шлем. Впрочем, если эта гиена вообще умеет хоть что-то, кроме как пороть беззащитных и ходить с сиськами напоказ и примерять перья на шляпе, то немудрено, что шлем ржавеет.
Аврора вздёрнула нос и отвернулась.
И на третьей части поляны расположились халумари и Ми-Ми. Удивительно, но сестрица Стефани тоже поставила свою повозку рядом с пришлыми, и теперь, поставив под открытым небом складной секретер, с лёгким шелестом выводила на бумаге письмо. У ног монашки, рядом с большой банкой лечебной мази, которой мазали раненый зад баронского дуэньи, стояли клетушки с почтовыми соколами и корзина с черепашками.
Монашка очень любила ремесло письма и гордилась грамотностью. Это было видно по тому, что даже посреди чистого дня поставила на край секретера старательно отполированное медное зеркало, отражающее свет на бумагу, чтоб было ещё ярче. По высунутому от усердия языку и беззвучно шевелящимся вслед за сложными словами губам. По расписной чернильнице и перьям, одни из которых рабочие, а другие — яркие, красивые и не используемые, хотя вполне годные.
— А дальше что? — тихо спросил Дмитрий, с интересом наблюдающий за копанием канавок.
Аврора самодовольно выпятила грудь и положила ладонь на эфес шпаги.
— Дальше мы посыпаем канавки пеплом.
— Почему нельзя просто в траву?
— В канавках лучше. Так, пепел не разлетается на ветру и не теряет силу под дождём.
Дмитрий ухмыльнулся чему-то и глянул на своего дуэнью, которой усердствовал с халумарским ружьём, разбирая и меняя разные детали.
— То есть он так и будет лежать белой тропкой?
— Да, — ответила Аврора и перевела взор на дуру-Виолетту. С удовольствием проткнула бы ей брюхо прямо сейчас. Но нельзя — обещала же отложить дуэль до возвращения, а слово держать надо.
Дмитрий снова чему-то улыбнулся и потрогал носком обуви вывернутый наизнанку дёрн.
— И как нам поможет сплошная линия? Ведь такая же была и раньше.
— Ваша милость, увидите, — с прищуром и улыбкой проговорила Аврора. Не рассказывать же весь замысел сразу, да и духи могут подслушать. Вместо этого девушка. Сняла с себя тёплый фамильный плащ, подошла к баронскому племяннику и осторожно положила на плечи.