Тайный агент Ника
Шрифт:
– Не надо. Я сама.
– Она резко выбросила вверх обе руки ладонями вверх и всем добродушно улыбнулась.
– Ну, счастливо оставаться! Удачи! Я вас всех люблю!
Она развернулась и весело, почти вприпрыжку как Чарли Чаплин, направилась к ждавшим её автомобилям, задорно распевая на ходу 'Девять граммов в сердце постой, не зови... Не везёт мне в смерти, повезёт в любви!' Несмотря на плохое настроение, несколько сотрудников невольно улыбнулись, глядя на её необычно веселое настроение перед смертью. А Ежов просто вскипел от злости: Ника всем своим видом показывала откровенное пренебрежение к нему и унижала его перед
Весело распевая, Ника допрыгала до автомобилей и ловко увернувшись от цепких рук автоматчиков, собиравшихся помочь ей занять место в машине, запрыгнула в средний джип на заднее сиденье и расположилась посередине.
– Ну, чего стоите?! Так ведь и до пенсии простоять можно!
– крикнула она на миг ошалевшим охранникам с автоматами.
– Садитесь! Поехали!
Два автоматчика сели рядом с ней по бокам на заднем сидении, таким образом зажав её с двух сторон. Впереди сел водитель, вооруженный пистолетом и еще один автоматчик. В передний джип сел подполковник Васильев, врач Олег Петрович, один автоматчик и водитель. Ещё три автоматчика сели в последний черный джип. Автомобили лениво сдвинулись с места и, неспешно набирая скорость, поехали к выездным воротам.
Не успели джипы даже выехать на территорию внешней базы, как Ника начала в свойственной одной только ей манере доставать угрюмых автоматчиков.
Сначала она ещё раз весело пропела от начала до конца всю песню из 'Белого солнца пустыни', на ходу переиначивая ее 'подвыпившим' тоном в энергичный римейк в стиле 'диско'. Ей бы на эстраде так выступать. Но сегодня она решила перенести сцену на заднее сидение машины и выступить перед автоматчиками.
– Ну, чего такие угрюмые?
– обратилась она к ним, закончив распевать веселую песню.
– В 'Двойке' вас никто не развлекает? Бедненькие. Что за жизнь настала! Сплошные стрессы и переживания. Ужас! Вот раньше было классно и весело! Это ещё при коммунизме! Правда, меня ещё тогда не было. Заходит одна женщина в магазин. А там дефицит! Народ ходит по пустому магазину. И продавщица спит. Женщина увидела кофточку. 'Почем эта кофточка?! Почем эта кофточка?!' Продавщица вдруг проснулась. Глаза выпучила. 'У вас что, повылазило?!!! Вы что не видите, эта кофточка висит на мне?!!!' Женщина говорит: 'Ой, извините! А я думала, что вы чучело!'.
Ника принялась бесперебойно тараторить автоматчикам длинный монолог в стиле Петросяна и Клары Новиковой о том, как тяжело и весело было жить при коммунизме, и как тяжело и невесело стало жить теперь. И тараторила она так целых десять минут. Автоматчик справа от неё постоянно закатывал глаза, борясь с её издевательствами. Остальные боролись неподвижно как мумии. Её бесперебойная болтовня давила им на нервы и заставляла всё время напрягаться. Им было не смешно. Зная на что способны эти малые, автоматчики думали, что она просто решила забить им баки и попытаться сбежать, когда они расслабятся.
Закончив рассказывать монологи, Ника перешла к ещё более страшному оружию - к анекдотам. Что-что, а анекдоты она умела рассказывать мастерски. Автоматчик справа уже изнемогал от её издевательств. Угрюмость угрюмостью, но все они ещё совсем молодые парни, и уморительные анекдоты, которыми их не переставая накачивала Ника, просто разбирали от смеха. К тому же Ника после каждого рассказанного анекдота сама начинала смеяться как ненормальная. Автоматчики уже сидели с большим трудом
А Ника все продолжала издеваться и измываться над несчастными автоматчиками. Наконец, она дошла до анекдота про Вовочку и девочку в каске, которая до сих пор бегает по стройке и смеется. И сама так начала смеяться, что автоматчик, который сидел справа, под конец не выдержал и всё-таки прыснул от смеха.
– Ну вот, а ты боялся, - сказала ему Ника, когда он отсмеялся.
– Что я не человек что ли? Щас я вам ещё расскажу про Штирлица, который долго открывал дверь, пока не догадался, что это холодильник. Там лампочка зажигалась!
И издевательства над несчастными автоматчиками продолжились.
Свернув с бетонки вправо, три джипа долго летели по шоссе, удаляясь подальше от Москвы. Через пятнадцать минут пути, автомобили свернули влево на какую-то неприметную дорогу, уходящую в густой лес. Проехали по этой дороге пару километров и свернули прямо в лес, петляя между деревьев.
Через какое-то время, автомобили выехали на неприметную маленькую полянку. Рядом с полянкой грустно молчал в тишине небольшой заболоченный пруд, весь заросший густой ряской и прочей отвратительной растительностью.
Автомобили остановились. Нику пока не выпускали. Автоматчики из заднего джипа вышли и разошлись по краям полянки, перекрыв пути к побегу. Из переднего джипа вышли Васильев с Олегом Петровичем и один автоматчик. Настал черед Ники. Автоматчики вышли из машины, выпуская Нику наружу.
– Чего это вы такие раскрасневшиеся?
– спросил Васильев, глядя на их лица.
– У вас что там, потасовка была?
– Это я им анекдоты рассказывала, - весело сказала Ника, вылезая из джипа.
– А то надоело все о грустном.
– Ну, и настроеньице у тебя!
– покачал головой Васильев.
– Тебя сейчас на тот свет отправят. А ты тут, понимаешь, анекдоты рассказываешь.
– Ну вот, опять о грустном, - вздохнула Ника, скорчив обиженное лицо.
– Иди сюда!
– сказал Васильев.
– Поближе к краю пруда. Послушай как птички в лесу поют в последний раз.
Ника подошла к пруду и принялась слушать птичек. А они, гаденыши, как назло почти не пели. Словно чувствовали, что эти приехавшие люди собираются сделать что-то очень плохое. А скорее всего, просто птенцов высиживают. Некогда им петь.
Васильев достал 'Беретту' и принялся не спеша накручивать на неё глушитель. Ника обернулась на автоматчиков. Тот, которого она всё таки заставила в машине рассмеяться, смотрел на неё, чуть потупив глаза. Несмотря на жестокую работу, ему было жалко Нику. Ему понравилась эта прикольная и неунывающая девчонка. Он не ожидал, что девочка, созданная секретным проектом в области генной инженерии, способна на такие эмоции и шалости. Ему показалось странным, что она даже не пыталась сбежать. Но он отбросил эту мысль как наваждение. Просто он ничего не понимает в этом Проекте и в этих детях. Только и всего. Так ему думалось.