Тайный брак

Лактысева Лека

– В другой раз, - Эйлерт пресек любопытство рейва Ньёрда самым категоричным тоном.
– Мы спешим. 

– Тогда ступайте, - неохотно кивнул законник.
– Мир да лад вам. 

Анналейса поклонилась в ответ почтительно:

– Такки, рейв Ньерд! За добрые слова, за помощь!

Эйлерт же только кивнул коротко. Его, мага Дома Ночи, законы, написанные для простых людей, волновали мало, а те, кто этим законам служил - и того меньше. Если бы не синеглазка с ее бедственным положением, ноги Эйлерта в ратуше не было бы! Нетерпеливо

цапнул кланяющуюся жену за локоть, повел ее прочь из кабинета, из самого здания. Остановился только на пороге. 

– Куда теперь?
– поторопил с решением.

Формальности хотелось завершить как можно скорее. Не терпелось утащить жену в постель, перестать делить ее со всем миром и показать, наконец, что сыновья Дома Ночи не только магией своей славятся. Нежданная влюбленность все больше поглощала его сердце, а мысль о скором расставании заставляла сжимать кулаки.

– Теперь за амулетом, который даст мне право вести свои дела от твоего имени, - напомнила Лейса. Блеснула на мужа синевой глаз.
– Тебе ведь мое состояние и лавка гончарная без надобности?

– Что-то поздно ты мне этот вопрос задать решила, - засмеялся Эйлерт.
– Не бойся, не обижу. Говоришь, тебе прежний опекун амулет делал? Не потеряла его?

– Вот он, - Анналейса сняла с шеи кожаный шнурок, передала мужу серебряный кругляш с впаянными в него камнями четырех цветов - по числу Столпов. 

Эйлерт покрутил кругляш в руках, понюхал его. Пахло слабым, быстро исчезающим заклятием. Такое каждый год обновлять надо, чтобы амулет силу не терял.

– Этот амулет перенастрою. За новым можно не ходить. Наложу вечное заклятие, которое само по себе никогда не развеется, - произнес небрежно, немного гордясь, что его магических способностей и умений даже слишком много для такой незамысловатой работы.

– Тогда… - Лейса одарила счастливой улыбкой, потом вдруг растерялась, запнулась. И спросила, снова чуть розовея от смущения.
– Могу я тебя в свой дом пригласить, Дьярви? Или ты хочешь эту ночь где-то в другом месте провести?

– А найдется у тебя в доме уединенная спальня, где нам никто мешать не станет? 

– Родительская комната четыре года как пустует. Она небольшая, под самой крышей. Зато ложе там широкое, и белье всегда свежее, хотя я до сих пор вместе с няней и сестрой на втором этаже спала.

– И ужином накормишь, синеглазка?
– Эйлерту вдруг захотелось хотя бы на половину суток окунуться в жизнь своей жены. Почувствовать себя в ее доме не гостем - родным человеком. Тем, которого любят и ждут. 

– Ужин будет не хуже, чем в траттории, - пообещала Лейса. 

– Тогда веди, - Эйлерт решился.

Спрятал амулет в карман, приобнял молодую жену за талию, а ладонь так и вовсе чуть ниже талии пристроил. Благо, под плащом да под заклятием отвода глаз никто посторонний внимания на это не обратит. А синеглазка пусть начинает привыкать. Ночью он, Эйлерт, еще не такие вольности себе позволит!

***

Дом

семейства Дагейдов оказался расположен чуть ниже по склону холма, чем ратуша, в ремесленном квартале. Эйлерту не часто приходилось бывать в таких кварталах, поэтому по дороге он с любопытством оглядывался по сторонам. 

Квартал смотрелся благополучным: на удивление чистая, не загаженная помоями улица была такой ширины, что на ней вполне могли разминуться две больших телеги. Деревянные заборы перемежались коваными оградами, и были сплошь окутаны густой зеленью, которую рачительные хозяева высаживали по краям дворов не только для красоты, но и чтобы скрыть дома от любопытных глаз. 

От основной улицы вверх и вниз по склону отделялись переулки поуже. В один из таких и свернула Анналейса, увлекая за собой засмотревшегося супруга.

– А вот и мой дом, - с гордостью в голосе сказала Лейса, указывая на саманку с белеными стенами и двускатной крышей.
– Отец сам строил. 

Эйлерт кивнул в знак того, что услышал. Анналейса отперла калитку, вошла сама, пропустила мужа в небольшой уютный дворик. Из открытого окна до них долетел звонкий детский голосок:

– Няня, а почему хвали хвалями называют?

Маг скосил глаза на жену и поразился тому, какая теплая улыбка озарила ее лицо. Понял вдруг: ближе и дороже младшей сестры у Лейсы никого на свете нет! Вздохнул: у него времени, чтобы сделаться синеглазке таким же родным и важным, почти что и не осталось.

За окном между тем раздался другой голос - старческий, чуть дребезжащий:

– Вот помоги мне ягоду перебрать на пирог, а я рассказывать буду. 

Лейса уже хотела окликнуть родных, но Эйлерт тронул ее за плечо, приложил палец к губам:

– Дай послушать. Никогда не задумывался, отчего в самом деле хвали, а не какое-то другое слово. 

Жена кивнула, подвела его ближе к окну - чтобы слышать лучше.

Няня, усадив, видимо, любопытную воспитанницу рядом, взялась рассказывать:

– Маги наши, как ты знаешь, на четыре Дома делятся…

– Да! Дом Дня и Дом Ночи, Дом Рассвета и Дом Заката, - перебила малышка.

– Верно. А у каждого Дома - шесть Даров. Всего получается два десятка и еще четыре. 

– А хвали-то откуда взялись?
– мелкой егозе не терпелось узнать главное.

– Да ты слушай, не перебивай!
– подпустила строгости в голос старуха.
– Как думаешь, маги наши признательны Четырем Столпам за их Дары?

– Уж конечно!
– с умилительной серьезностью согласился ребенок. 

– Вот! А потому раньше было принято каждый из Даров восхвалять. И не все сразу, а по порядку. Утром - дары Рассветные, ночью - Ночные. И маги, подумав, разделили весь день - от рассвета до следующего рассвета, на равные части - по числу Даров, и в конце каждой части восклицали: «Хвала Дару!» С годами хвалить Дары перестали, но время от одного восхваления до другого стали называть хвалью.