Тайный орден
Шрифт:
Эда все же пытался, опираясь на свое старшинство, прибрать к рукам и Шампань, но
тут молодой Гугон неожиданно проявил твердость и не отдал. И не думаю, что лишь
из-за того, что доходы Шампани больше. Мне кажется, причина в том, что Гуго Блуа
единственный из детей, кто был по-настоящему привязан к отцу, а здесь, в Труа, очень
многое до сих пор напоминает о старике.
— И все равно, без Тибо прежней Шампани нет больше. — Проговорил де
Пейн. Друзья помолчали и осушили по чарке вина
— Может, все-таки расскажешь, почему аббат указал графу на тебя? — После
следующего тоста продолжил Гуго свои расспросы.
— А вот именно так просто и указал. Я служил в замке начальником стражи
ворот. Помнится, в тот день я проверял вооружение своих солдат. Ну, все как обычно
— построил их во дворе, кому-то из-за нечищеной кольчуги разнос учинил, а тут
вдруг вышли граф Шампанский с аббатом. Остановились чуть поодаль, и я видел, как
Мори что-то сказал нашему Гугону и указал в мою сторону. На следующий день граф
вызвал меня к себе и в присутствии коннетабля и сенешаля пожаловал должность
капитана городской стражи. Вот и вся история.
— А что, аббат Мори имеет такое большое влияние на нового графа
Шампанского?
— Огромное влияние. Во-первых, наш граф еще слишком молод: ребенком
его, конечно, уже не назовешь, но он часто ведет себя как ребенок и нуждается в
наставниках и советчиках. Во-вторых, в отличие от своего достойного родителя, Гуго
де Блуа человек, хотя, наверное, и не менее умный, но слишком уж нерешительный и,
порой, суетливый в делах. Во всяком случае, граф перестал принимать
скоропалительные решения и сильно переменился с тех пор, как Мори появился при
его дворе.
— И давно аббат прибыл в Труа?
— Скоро год.
— Это не слишком большой срок. Почему же слова этого человека весят так
много?
— Вообще-то, между нами, наш нынешний граф слишком еще молод для
управления Шампанью, он неопытен, и, наверное, поэтому подвержен влиянию
других людей. Особенно тех из них, кого он считает гораздо умнее себя. А уж аббат
для него просто воплощение мудрости. Аббат Мори прибыл в Европу из Святой
Земли. Про него говорят, что сам великий папа Григорий-седьмой был его другом, и
что он также близок и к нынешнему папе римскому Урбану, и, более того,
поговаривают, что папа ему сильно обязан. Я слышал, что это именно Мори остановил
войну между императором Священной империи Генрихом и святым престолом.
— Каким же образом?
— Ходят слухи, что этот аббат каким-то чудом обратил в истинную веру
закоренелого богохульника и гонителя церковников Готфрида, герцога Нижней
Лотарингии, который опустошил Рим огнем и мечом, убил во имя императора его
главного противника Рудольфа, «короля патеров»,
города, заслужив этим от Генриха бесконечные похвалы. Так вот, как я слышал, аббат
Мори заставил этого кровавого Готфрида каяться и идти в Иерусалим замаливать
грехи у Гроба Господня! И, если бы не это, воинственный герцог мог бы уже давно
стереть папу в порошок. А, лишившись такого мощного союзника, как герцог Нижней
Лотарингии, император Генрих притих и пошел на попятную, и война на несколько
лет прекратилась.
— Надо же, вот так аббат! — Изумился Гуго.
— Да, аббат человек не простой, он мудрец и политик, он духовный наставник
нашего юного графа и назначен капелланом при графском дворе. А ты то чего им так
интересуешься? — В свою очередь спросил Андре де Монбар.
— Он мне жизнь спас два раза. –– Прямо ответил де Пейн.
И Гуго рассказал другу детства о неожиданной помощи от аббата в горах
Испании и в недавнем столкновении с разбойниками барона Бертрана де Бовуар.
— Пресвятая Дева! Да, этот аббат творит чудеса не хуже самих апостолов! —
Воскликнул молодой капитан, потрясенный рассказом Гуго де Пейна.
— Воистину. Кстати, когда же этого барона Бертрана будут судить? — Гуго
перевел разговор на другую, впрочем, не менее интересующую его, тему.
— Этого самозванного барона, который не имеет никакого права даже на
титул, поскольку он не вступал в права наследства.
— Я слышал, что ему помешал в этом родной брат.
— Ну да. Ведь титул покойного родителя, как и все его имущество, по закону
майората может наследовать только старший из братьев, если другое не завещано, и
если, конечно, отец еще при своей жизни не решил по-другому. И уж потом старший
брат вправе решать, что из наследства выделить младшим братьям или другим
родственникам. Но он вправе и совсем не выделять ничего, чем старший брат
Бертрана и воспользовался. — Объяснил де Пейну Андре де Монбар.
— Но, где же в этом обычае справедливость? По-моему, такой закон лишь
порождает неприязнь между братьями. –– Сказал Гуго.
— Да уж, какая там справедливость? Ты вот единственный сын у отца, и
потому не испытал на себе всего этого и даже не задумывался об этом. А я третий
ребенок и в полной мере вкусил все прелести такого кутюма [23] . Когда в чуму наш отец
умер, мне ничего, кроме коня и оружия, не досталось. Но я не такой человек, чтобы
23
Кутюм — обычай, заменяющий закон в феодальном обществе.