Тайный сыск генерала де Витта

Шигин Владимир Виленович

А меж тем уже одного спасения первого поэта России было более чем достаточно, чтобы имя генерала Ивана де Витта было записано в скрижали отечественной истории золотыми буквами.

Заканчивая весьма сложную тему Пушкин — Собаньская — де Витт — декабристы, приведём типичный современный «исторический» опус, в котором всё сваливается в одну кучу. Надуманность, тенденциозность, ничем не подтвержденные оскорбления и ярлыки — все это присутствует в избытке.

Не будем называть автора этого исторического изыска о Каролине Собаньской и де Витте, но сочинение достойно того, чтобы его процитировать, ибо вобрало в себя всю традиционно пропагандируемую нашими историками мерзость о Каролине и Иване: «Фактически расставшись со своим первым мужем (мы уже писали, что рассталась с мужем Каролина вполне законно. — В.Ш.), Собаньска вела в Одессе неслыханный в ту пору образ жизни (?!). С 1821 года она открыто сожительствовала с начальником Южных военных поселений генерал-лейтенантом И.О. Виттом, афишируя свой адюльтер (она не была содержанкой, а гражданской, а потом, после венчания в 1831 году, и законной женой. Именно так, кстати, жил с графиней Лович и великий

князь Константин, но никто его и его жену не обвиняет в аморальности! — В.Ш.). Такое поведение считалось скандальным (почему именно? кем? — В.Ш.), однако оно вписывалось в романтический образ демонической красавицы (опять надуманное сравнение с дьяволом! — В.Ш.). На самом же деле Собаньска была не только любовницей, но и агентом Витта (К. Собаньская никогда не была штатным агентом, но как умная и преданная жена, она по мере сил помогала мужу в его делах, причём весьма успешно. История знает массу примеров, когда жены весьма деятельно участвовали в делах своих супругов. — В.Ш.). Генерал-лейтенант Витт — одна из самых грязных личностей в истории русского политического сыска (здесь уже просто площадная брань и брызги желчи! — В.Ш.). Шпион не столько по службе, сколько из призвания (шпионами, в таком случае, следует называть всех наших разведчиков и контрразведчиков, сотрудников КГБ и ФСБ! — ВШ.), Витт лелеял далеко идущие честолюбивые планы (какие же именно? — В.Ш.). По собственной инициативе он начал слежку за рядом декабристов: А.Н. и Н.Н. Раевскими, М.Ф. Орловым и др. (молодец, кто-то же должен был защищать интересы государства от масонского отребья! — В.Ш.). Особенно сложные отношения связывали его с П. Пестелем. Пестель прощупывал возможность использовать военные поселения в целях тайного общества. Он ясно видел и авантюризм, и грязное честолюбие (в чем же оно конкретно проявлялось? — В.Ш.) Витта, но и сам Пестель — за что его упрекали декабристы — был склонен отделять способы борьбы за цели общества от строгих моральных правил. Он был готов использовать Витта, так же как позже надеялся сделать из растратчика И. Майбороды (!?) послушное орудие тайных обществ. Недоверчивый Александр I долго задерживал служебное продвижение Пестеля, не давая ему в руки самостоятельной воинской единицы (это неправда, Пестель сделал блестящую карьеру, не вылезая из штаба Витгенштейна — В.Ш.). А без этого любые планы восстания теряли основу. Пестель решился использовать Витта: жениться на его дочери — старой деве (опять ложь, приемная дочь де Витта была молода, богата и красива! — В.Ш.) и получить в свои руки военные поселения юга (это каким же образом? — В.Ш.). В этом случае весь план южного восстания опирался бы на бунт поселенцев, “взрывоопасность” которых Пестель полностью оценил. Встречная “игра” Витта состояла в том, чтобы проникнуть в самый центр заговора, существование которого он ощущал интуицией шпиона (правильнее: профессионализмом талантливого разведчика, стоящего на защите государственных интересов — В.Ш.). Получив сведения о заговоре в Южной армии, он намеревался использовать этот козырь в сложном авантюрном плане (что же это за тайный план, о котором до сих пор никто ничего не знает! — В.Ш.) — в зависимости от обстоятельств продать Пестеля Александру или Александра Пестелю (где хоть какое-то документальное подтверждение этой выдумке? — В.Ш.). И Александр I, и Пестель презирали Витта (документ или свидетельство! — В.Ш.) и с отвращением (документ! — В.Ш.) прибегали к его помощи. Но оба приносили свою брезгливость в жертву ведущейся ими политической игре (документ! — В.Ш.). Судьба решила по-своему: Александр, наконец, вручил Пестелю полк, и обращение декабристов к Витту сделалось ненужным (ситуация была намного более сложной. — В.Ш.). Широко идущие планы Витта (кто хоть раз видел эти планы? — В.Ш.) не ограничивались связями с Пестелем. В кругу его специальных интересов оказались и Пушкин, и Мицкевич (Пушкина Витт фактически спас для России, а за Мицкевичем приглядывал совершенно правильно, так как тот был одним из самых ярых врагов России! — В.Ш.). Но, если Пестеля он собирался заманить перспективой получить “в приданое” военные поселения (каким это образом? Документ! — В.Ш.), то приманка для Пушкина и Мицкевича нужна была иная — здесь орудием Витта стала Каролина Собаньска (это уже откровенная грязь — В.Ш.). Оба поэта испытали мучительное чувство к прекрасной авантюристке. Пушкин на юге пережил тяжелую подлинную страсть, и впоследствии его несколько раз настигали кратковременные пароксизмы этого увлечения (поэта жаль, но Собаньская его никогда не любила. — В.Ш.)».

Читая наших пушкиноведов, невольно приходишь к мысли, что немалая часть из них испытывает какое-то ненормально патологическое влечение к интимным делам великого поэта. Они десятилетиями смакуют подробности его романов, с придыханием описывают степень сексуальности той или иной дамы, на которую обратил внимание Пушкин. Но самое гнусное состоит в том, что отношение пушкиноведов к женщинам пушкинского круга во многом определяется именно тем, пустила ли та или иная особа в свою постель поэта или нет. Ежели пустила, то они пишут о ней в восторженных тонах — какая, мол, умница, уступила-таки гению! Если же роман сложился неудачно и поэт был отвергнут, пушкиноведы находят массу причин, чтобы опорочить в глазах потомков строптивицу. Всё это можно назвать историческим сводничеством. Поэтому нет ничего удивительного, что к Каролине Собаньской большинство исследователей (к счастью, не все!) испытывают неприкрытую ненависть. Почему-то особой ненавистью к Каролине пылала на склоне лет Анна Ахматова. Каролина для Ахматовой не просто плохая и никчемная дама, она для неё «порождение дьявола»! Еще бы, столько лет кружить голову Пушкину, напрочь отвергать его притязания и даже заставить поэта унижаться перед собой в письмах и стихах! Кстати, анализируя отношения Пушкина и Собаньской, можно сказать, что Каролина всегда вела себя по отношению к поэту весьма дружелюбно, но никогда не давала повода для более близких отношений.

Это говорит о том, что никакой «ветреной и любвеобильной дамой» (любимые ярлыки) Каролина не была, но позволяла себе иногда, в силу традиций общества, легкий флорит, но не более того. А кто из красивых женщин вообще себя ведёт иначе? О том, что Каролина не любит поэта, и никогда не любила, Александр Сергеевич прекрасно знал.

Ненависть к Собаньской была автоматически перенесена пушкиноведами и на де Витта. Вообще-то, честно говоря, перед ними и историками декабризма у де Витта имеются две «страшные» вины, которым нет, и не может быть, по их мнению, прощения.

Перед пушкиноведами генерал виноват тем, что Собаньская предпочла его Пушкину. В этом апологеты поэта видят величайшую несправедливость по отношению к Александру Сергеевичу! По их мнению, Каролина просто не имела права отказать поэту! Увы, при всем восхищении талантом нашего отечественного гения, сердцу, как говорится, не прикажешь!

Историкам декабризма де Витт ненавистен уже тем, что остался верен присяге, престолу и России, за то, что не был масоном. Ну извините, не всем же ненавидеть своё Отечество и мечтать залить его кровью сограждан! Сотрудники спецслужб были всегда, и всегда они стояли на страже интересов своего государства. Кстати, такое положение дел существует в нашем государстве и сегодня, но это же не значит, что все сотрудники ФСБ, МВД, ГРУ и СВР являются «грязными личностями русского политического сыска»! Увы, не только трагическая история нашего государства, но и сегодняшнее время показывает, что именно от профессионализма и эффективности работы сотрудников данных структур во многом зависит сохранение российской государственности и безопасность жизни её граждан.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ ДИВЕРСИЯ

В 1828 году началась Русско-турецкая война (1828–1829), и, конечно же, де Витту была отведена определённая роль. Снова предоставим слово биографу генерала: «В 1829 году, направляясь в Яссы для осмотра подведомственных ему резервных кавалерийских частей и решив совершить часть пути от Одессы морем, Витт случайно, бурей, был занесён в Константинополь, а затем и в Варну, осажденную нашими войсками. Присоединившись здесь к армии, Витт сообщил ценные сведения, полученные во время пребывания в Константинополе, о состоянии Турции и её намерениях и принял участие в ряде военных действий. 21 апреля 1829 года Витт был произведён в генералы от кавалерии… получил особую высочайшую признательность и был причислен к генералам, состоящим при особе его величества».

В рассказе биографа что ни фраза, то загадка! Прежде всего, зачем Ивану Осиповичу понадобилось плыть морем? Ведь стоит только глянуть на карту, как сразу станет ясно, что плыть из Одессы в Яссы на судне — это полная нелепость. Между этими городами и моря-то нет, зато есть обычная дорога! Из этого следует, что история с Яссами — это всего лишь наскоро сочиненная легенда, рассчитанная на обывателя. Далее ещё интересней! Вначале генерала заносит бурей в столицу враждебного государства, а затем следующая буря относит его к Варне, где в тот момент находился российский император! Воистину чудо! Да и куда смотрели турки, когда у них по столице разгуливал генерал вражеской армии? Дальше уж совсем невероятно!

В перерывах между бурями Иван де Витт внезапно становится обладателем каких-то важнейших сведений. Неужели, случайно спрятавшись в Босфоре от шторма, де Витт тут же стал обладателем секретнейшей информации? Или турки, сообщив вражескому генералу свои секреты, тут же отпустили его домой? И, наконец, обилие высших наград, буквально обрушенных на де Витта Николаем I, уж никак не вяжется с наивной историей о заплутавшем в море горе-генерале.

На самом деле всё обстояло, конечно же, совсем не так. Ещё перед войной де Витт, неоднократно бывая в Одессе, занимался там восстановлением своей старой агентурной сети в Турции, которую он в своё время создавал, находясь ещё на службе у Наполеона.

В апреле 1828 года Южная армия под началом генерала П.Х. Витгенштейна перешла границу. В течение двух недель были заняты Молдавия и Валахия. Затем началась осада Силистрии и Браила. Вскоре пали крепости Исакчи, Мачин, Тульчи. Войска подошли к предгорью Балкан. Для дальнейшего продвижения крайне необходимо было взять Шумлу или Варну, защищавшие дороги через Балканы на Константинополь. В конце концов было решено остановиться на взятии Варны, так как при этом можно было рассчитывать на помощь Черноморского флота.

Варна была весьма непростым орешком. Её укрепления состояли из двенадцати вполне современных бастионов с сильной артиллерией. Гарнизон под началом Мехмет-паши насчитывал более двенадцати тысяч человек. Кроме этого восточная сторона крепости была прикрыта топким болотом, а южная — мелководным морем, из-за чего корабли не могли подойти к крепости ближе, чем на 5–6 кабельтов.

Осада крепости шла с переменным успехом и явно затягивалась. Мешая осадным работам, турки совершали частые вылазки. Массовые болезни не позволяли сосредоточить у Варны крупные силы. Воспользовавшись этим, турки перебросили в Варну дополнительно целый корпус. Дело шло к тому, что осаду Варны придётся вообще снимать, а это грозило изменить весь ход войны. Ввиду важности взятия крепости под Варну прибыл сам император Николай, но это мало что изменило. Генерал-лейтенант де Витт, который также находился под Варной, вызвался добыть сведения о слабых сторонах обороны крепости. Император не слишком поверил в успех затеянного де Виттом предприятия, но иного выхода у него было.

Вскоре осуществилась смелая операция по добыче секретной информации — непосредственно из турецкой столицы. Почему генерал-лейтенант решил лично возглавить операцию? Возможно, здесь действовал фактор времени или де Витт не слишком доверял посредникам. Вполне возможно, что давние константинопольские агенты генерала доверяли лично ему. Заметим, что после ранения командующих осадой крепости князя А. Меншикова и графа В. Петровского во главе осадных войск был поставлен граф М. Воронцов. Вполне возможно, что именно с его подачи де Витт и решился на свою неслыханную по дерзости операцию.