Те, которые
Шрифт:
Я мечтателям немного завидую, потому что они заняты делом. По крайней мере, они всегда куда-то спешат, часто друг с другом спорят, и иногда очень сердито. Когда Натали меня научит всему, я обязательно попрошу мечтателей, чтобы они меня обнадежили. Пусть даже это будет зря.
Сегодня я задумалась – а откуда Натали узнала все то, что рассказывает мне? Может, и нет никакого другого мира? Может, мне только кажется, что я была когда-то внутри мамы? А мамы на самом деле и нет? Я спросила Натали, она ответила, что ей рассказали другие старшие. Но ведь старшие тоже должны были откуда-то
Натали сначала рассердилась на меня и приказала не говорить глупости. Тогда я пригрозила, что найду себе другую старшую подругу. Натали сразу испугалась. Старших очень много, новеньких не хватает. Поэтому Натали после моей угрозы перестала на меня кричать. Наоборот, стала ласковой и внимательной. Она пообещала, что скоро все мне расскажет, но пока придется немного потерпеть.
Мне стало ее жалко, и я оставила Натали своей старшей подругой. Она очень обрадовалась, и долго рассказывала мне всякие красивые вещи. Например, про цвета. Я уже знаю, что в большом мире есть цвета, которые позволяют людям видеть друг друга и всякое разное. Я, правда, не совсем понимаю, что такое «видеть», но все равно приятно слушать про радугу, в которой «цвета незаметно меняют друг друга». Или про солнце, которое «такое яркое, что на него невозможно смотреть, но зато оно дает тепло». Что такое «тепло», я помню. У мамы внутри было тепло, а потом меня схватило что-то холодное и твердое («Щипцы», – назвала это Натали) и вытащило меня из мамы. И я оказалась там, где я теперь.
Раз от солнца тепло, значит, оно похоже на маму. Натали рассмеялась, но согласилась со мной. Еще она рассказала, что очень красиво, когда солнце появляется или прячется. Тогда оно очень большое и красное. Натали постаралась очень понятно мне объяснить – и я вдруг поняла, что знаю, как видеть! Когда эти… щипцы меня выволокли наружу, я видела что-то яркое и, как теперь понимаю, красное.
Натали подробно меня расспросила и назвала это красное словом «кровь».
Я подумала и решила, что не хотела бы смотреть на солнце, когда оно появляется или прячется, раз оно похоже на кровь. Но Натали со мной не согласилась. По ее словам, красный цвет бывает разным, и иногда он очень приятен. Например, в животе у мамы вокруг тоже был красный цвет, только не яркий, а темный.
Мне остается только верить, что Натали говорит правду. Я попросила пока не рассказывать мне ничего нового. Я хотела вспомнить другие цвета, которые видела. У меня ничего толком не получилось. Везде была только красная-красная кровь.
Мне стало очень плохо. Натали поняла это и научила меня плакать. Мне, и правда, полегчало. Хотя Натали говорит, что живым плакать интереснее, у них при этом текут слезы.
Мы поплакали еще немного.
Я знаю уже много. Натали отлично все мне объясняет, кроме того, откуда мы узнаем про большой мир. Я пока не настаиваю. Иногда прошу Натали дать мне время, чтобы обдумать то, что она рассказывает. И чем больше думаю, тем больше ненавижу маму.
Я даже не заметила, когда она началась – моя ненависть. Сначала мама была для меня просто воспоминанием. Приятным воспоминанием. Мама – это тепло и уютно. Но теперь я понимаю, что она – мой злейший
Это очень обидно. За что меня так? Я ведь ничего плохого не сделала. Даже не думала ничего плохого.
Ненавижу ее.
Я рассказала о своей ненависти Натали. Спросила, хорошо ли это. Она впервые ничего определенного мне не ответила. Сказала, что каждый сам для себя решает – ненавидеть свою маму или любить.
Любить? Я даже думать не смогла от возмущения. Как можно любить существо, которое виновато в твоем несчастье?
Тогда Натали погрустнела и сказала: «Ладно, придется тебе рассказать… Но сначала мы проверим, готова ли ты».
«Готова к чему?» – спросила я.
«К тому, что ты узнаешь, если будешь готова».
Собралось много старших. Они задавали всякие разные вопросы: про звуки, про страх, про память, про запахи. Я честно отвечала, что думала. Потом мне рассказывали всякие странные и страшные вещи. Даже, наверное, не рассказывали, а показывали… Там были непонятные фигуры и удивительные ощущения. Несколько раз я очень испугалась. Натали тут же говорила, что я еще не готова, что меня еще нужно многому учить, но ее никто не поддерживал. Мне только сказали, что я правильно испугалась. Вот если бы я не испугалась, тогда было бы плохо.
В конце концов мне сказали, что я готова узнать правду. Они даже хотели тут же мне ее и сообщить, но Натали всех разогнала. Она хотела сама открыть мне главный секрет.
Когда мы остались наедине, Натали немного помолчала, а потом рассказала, откуда мы все знаем про большой мир…
Время от времени люди в большом мире устают и перестают жить. Как бы немного умирают. Это называется «спать» или «видеть сны». В эти моменты наши миры соприкасаются, и мы можем попасть в их сны. Из снов мы и знаем о большом мире.
Сны не всегда говорят правду. Вернее сказать, они всегда искажают правду. Но если сравнить много-много снов, можно понять, каков большой мир на самом деле.
Мне не хотели этого рассказывать, потому что я могла сойти с ума в чьем-нибудь сне. Потому что пришлось бы сразу узнать слишком много такого, к чему я не была готова. А теперь, когда Натали мне так много рассказала, я с ума не сойду.
Я не поверила Натали. Мне кажется, она специально не говорила мне про сны, чтобы подольше меня держать при себе. Так у нее есть какой-то смысл. А без меня она никому не нужна. Я сказала об этом Натали, она снова погрустнела.
«Давай поговорим об этом потом, – сказала она, – после того как ты в первый раз попадешь в чей-то сон».
«Зачем мне теперь с тобой говорить? Я и сама все узнаю из снов!»
«Это правда… – Натали заплакала. – Но ты все равно со мной поговори, ладно? Я прошу тебя!»
Мне ее стало жалко, и я решила, что, может, и поговорю с ней.
Но сначала мне нужно было найти сон моей мамы. Натали сказала, что тут она мне ничем помочь не может. Я спрашивала у других старших, но все они подтвердили – никто мне не поможет. Я сама должна найти свою маму. Придется скользить из сна в сон, пока я не почувствую ее. По словам старших, это будет похоже на то, как я сидела у мамы внутри.