Те, кто любит. Книги 1-7

Стоун Ирвинг

— Он не мой мистер Адамс. И вряд ли он согласится на кружку барбадосского рома. Вчера он мне сказал, что написал для «Бостон газетт» статью против таверн и рома.

Коттон добродушно рассмеялся, а затем сжал свои большие губы:

— Мне нравится Джон Адамс. Он более переменчив, чем погода в Новой Англии: то тепло, то холодно. Но он — борец, а мне нравятся отважные люди. Лишь бы ему не казалось, будто он умирает при каждой нашей встрече.

6

Она сидела в церкви на семейной скамье третья слева, сжимая в ладонях, укрытых в муфте, печеную картофелину, а ее ногам было тепло в обогревателе на древесном угле, которым она пользовалась вместе с сестрами. Это было третье строение Божьего хлева после образования конгрегации в 1623 году. Первое

строение на холме над домом священника сгорело, второе было разнесено в щепы, когда неведомым образом загорелся пороховой склад поселка. Воздух в дощатом здании был таким холодным, что ей казалось, будто она вдыхает ледяные иголочки. Ее мать в красивом бархатном платье стояла, отказавшись последовать примеру дочерей, державших в руках печеный картофель, а ноги в обогревателе, желая показать, что жене священника всегда тепло в доме собрания конгрегационалистов.

Мужчины сидели по другую сторону прохода. Билли восседал с Коттоном Тафтсом, чья скамья находилась в задних рядах, ибо семья Тафтс была в числе последних, осевших в Уэймауте.

— Если и есть нечто более ненавистное, чем школа, — ворчал Билли, шагая рядом с Абигейл во внушительной когорте Смитов, члены которой облачились в праздничные одежды, — так это молитвенный дом.

На Норм- и Чёрч-стрит толпились прихожане: женщины в своих лучших черных шерстяных платьях, мужчины в черных сюртуках, бриджах и черных чулках, круглых шляпах с широкими полями. В Новой Англии посещение церкви было обязательным: с двухлетнего возраста Абигейл ходила на воскресные и праздничные службы и участвовала в крестном ходе. Лишь лежавшие на одре не ходили к Божьему хлеву, ибо хорошая молитва не действовала лишь на немногие хвори.

— Ну, Билли, папа самый уважаемый проповедник в Новой Англии. Другим священникам для чтения проповеди требуется все утро, а он даже не переворачивает песочные часы. Большинство пасторов заставляют нас молиться целую вечность; папа заканчивает молебен в десять минут.

— Господь не глухой, — сказал Билли, подражая строгому голосу отца. — Он с первого слова слышит наши молитвы.

— Повремени с отъездом отсюда, — предупредила она, — а то окажешься в приходе проповедника, грозящего адским огнем и осуждением, который шесть часов подряд будет терзать тебя двумя воскресными проповедями.

Билли милостиво повернул к ней свое лицо кающегося.

— Полагаю, что папа не так уж плохо звучит на собраниях. Во всяком случае, нашему десятнику никогда не приходилось будить прихожан своим посохом.

Преподобный мистер Смит был редким пуританином, скупым на слова. В обществе Новой Англии, где все еще уважали бережливость, жили экономно и скромнее, чем позволяли средства, пуритане были словоохотливыми: они употребляли дюжину слов там, где можно было обойтись одним. Этот восьмой смертный грех помогал воздержанию от семи остальных. Когда Абигейл и Уильям Смит занимались вместе в библиотеке, отец объяснял своей дочери, что рассматривает себя лицом, сглаживающим излишества своей конгрегации. По этой причине он отказался от голосования на собраниях поселка. Церковь играла роль государства в Массачусетсе, ибо только правоверные члены конгрегации имели право голоса. Он считал случившееся в Салеме [7] — избиение и казнь женщин через повешение за ведовство — следствием вмешательства церкви.

7

Город на Атлантическом побережье Массачусетса, где в конце 40-х годов XVII века проходил процесс над ведьмами. Обвиняемые должны были сами доказать свою невиновность, а проверка истинности показаний осуществлялась самым диким образом. Осужденные были приговорены к смертной казни.

— Любовь и милосердие — умиротворяющие темы, Нэбби, и поэтому мне нет нужды чрезмерно напрягать легкие, как это делают торговцы травами и рыбой в Бостоне. Популярность известных бостонских проповедников Инкриза и Коттона Матера основана на их способности греметь с кафедры.

Мне не так уж нравится тембр собственного голоса. К тому же тихая деревня Уэймаут не жаждет удовлетворять страсти Бостона, помешанного на развлечениях.

— Ты говоришь, будто выслушивание проповедей может стать пороком, подобно карточной игре и запою?

— Разумеется, так и было первые сто лет в Массачусетсе. Священники читали проповеди так долго и упорно, что члены конгрегации впадали в транс. У них не оставалось ни времени, ни духовных сил для выполнения повседневной работы и для создания семьи. Мастерские и школы были постоянно закрыты, чтобы проповедники могли удерживать прихожан на сборищах. Я не думаю, что наши люди стали более похотливы и жадны, чем те, на кого обрушилась кара и кто постоянно вдыхал дым ада.

— Я думаю, что в этом твое достоинство, папа.

Он рассмеялся, ласково положил свою крупную руку на хрупкое плечо дочери.

— У меня есть и другое достоинство, Нэбби. Я далее больше фермер, чем проповедник.

С ранней весны до уборки урожая осенью Абигейл видела его в работе: в домотканой одежде и высоких сапогах, он склонялся над плугом, в который были впряжены волы, шагал за бороной, подрезал яблони и груши, собирал урожай. Она наблюдала, с каким желанием он возводил каменную ограду, расширял хлев, выкорчевывал березы и ели, расчищал площадку для нового сада, и могла заключить, что работа от зари до заката доставляет ему удовольствие.

Уильям Смит был сыном преуспевающего морского капитана в торговой семье из Чарлзтауна, что находится по другую сторону реки от Бостона. В семье хранилась превосходная коллекция столового серебра. Уильям владел хорошей фермой, и, когда дьяконы Уэймаута призвали на свою кафедру этого двадцатисемилетнего мужчину, обязавшись выплачивать ему ежегодно сто восемь фунтов стерлингов и обеспечивать дровами, он обрел независимость, заказывал обувь и одежду у лучших мастеров Бостона. В 1738 году, за два года до женитьбы на Элизабет Куинси, он выкупил удобный дом и пасторский надел за наличные средства, предпочтя пользоваться домом на правах владельца, а не на правах предоставленного конгрегацией, не взимавшей плату.

Ее взгляд устремился на отца, стоявшего в своей длинной черной сутане с накрахмаленным белым воротничком и манжетами за простой деревянной кафедрой, возвышавшейся на платформе. Когда перестраивался молитвенный дом, церковные старосты отклонили предложение пастора сделать ее более низкой и покрасить спинки скамей, которые были так высоки, что виднелись лишь головы прихожан. Сиденья были жесткими и узкими, как полки в чулане. Но пуритане — предки Абигейл были твердо убеждены, что молитвенные собрания проводятся не ради удобства. Она прислушалась к отцовскому басу, когда он читал из Послания евреям в Новом Завете: «Ибо не неправеден Бог, чтобы забыл дело ваше и труд любви, которую вы оказали во имя Его, послуживши и служа святым».

Она подумала, как схожи трое совершенно различных мужчин: ее отец, кузен Коттон и Джон Адамс. Все они — бунтари: ее отец недоволен поведением священников; Коттона приводит в ужас ограниченность врачей, а Джона Адамса — то, что он называл «изобилием крючкотворов». Во время Великого пробуждения, [8] за пару лет до рождения Абигейл, когда самозваные «великие странники» потрясали Новую Англию проповедями о возрождении веры, вводя в неистовство прихожан и вызывая приступы эпилепсии у тысяч участников собраний на открытом воздухе, а многие видные священники во главе с Джонатаном Эдвардсом помогали проповедникам возрождения, Уильям Смит выступил против, несмотря на опасность лишиться работы и сана. Примкнув к ассоциации священников, основанной Чарлзом Чаунси, и поддержав его книгу «Своевременные мысли», преподобный мистер Смит энергично боролся в Уэймауте за целостность своей конгрегации, за ее достоинство и приверженность выбранному вероисповеданию.

8

Религиозное движение среди американских колонистов-пуритан в XVIII веке.