Те же и граф
Шрифт:
– Это Владимир?
– осторожно спросила она.
– Да, слушаю вас.
Потом он скажет, что Юлька - единственная, кто догадался о шифре в его анкете.
– Больше никто?
– слегка кокетничая, удивлялась находчивая дамочка.
– Никто. Это судьба, - сделал он вывод.
Конечно, они встретились. Володечка (Юлька очень скоро стала так называть Владимира) с легкостью прошел тест на кофе.
– Как это было?
– памятуя о своем неудачном опыте, спросила заинтересованная Катя.
–
– Юлька подлила подруге вина.
– Он сразу все взял в свои руки. Сам все заказал и сам оплатил. Не позволил мне даже кошелек раскрыть. Ну, а я не настаивала.
Катя взгрустнула, слушая подругу. Никуда не денешься от напоминаний об Орлове. Это его манера всегда все за всех решать.
– И что же ты такое в секрете держала так долго?
– с упреком спросила она.
– Катя, я не секретничала!
– оправдывалась Юлька, впрочем, без всякого раскаяния.
– Только мне казалось, к тебе не подступишься. Разве нет?
Катя задумалась.
– Наверное, ты права. Я была занята собой. Ну и что у вас на сегодняшний день?
Юлька собралась ответить, но зазвонил ее мобильник, лежавший рядом с тарелкой на столе.
– Извини, - сказала она подруге и ответила на звонок:
– Да, Володечка?
Пока Юлька щебетала по телефону, Катя с удивлением смотрела на нее. Непривычно было видеть всегда насмешливую, решительную, властную подругу в роли влюбленной женщины. Они договорились о встрече у Юльки дома. Нажав кнопку отбоя, подруга все еще улыбалась нежной, тонкой улыбкой.
– Ты скажи, у него есть семья, дети, квартира, в конце концов?
– попыталась Катя спустить ее с небес на землю.
– Давно разведен, в паспорте отметка есть, если ты про это. Есть дочь, взрослая уже, студентка.
– И виновато добавила: - Ну, а насчет квартиры, конечно, не очень. Я его к себе позвала, хотя у нас, сама знаешь... Но комната своя есть и ладно. А то он скитается по углам.
– Поня-ятно, - протянула Катя насмешливо.
– И ничего не понятно!
– возмутилась Юлька.
– Это тебе не гастарбайтер, который ради жилья готов на все! Володечка прекрасно зарабатывает, он инструктор по лыжам в туристической фирме, часто уезжает в командировки, в Альпы. Когда нужны деньги, отправляется на несколько месяцев на нефтяную платформу на север и зарабатывает. Думаю, в скором времени мы купим квартиру.
Видя сомнение в глазах Кати, она добавила:
– Я сама его позвала, Володечка не напрашивался. Просто мне так удобнее. У него была своя квартира, но ее пришлось продать. У дочери что-то случилось, долг какой-то колоссальный, темная история. Он спас ее, продав свою квартиру.
– Ладно, поживем увидим, - заключила Катя.
Тут позвонила Людмила Алексеевна. Она забрала Петьку из сада, но теперь хотела уехать домой, потому что неважно себя чувствовала.
–
– Да, хорошо, - встревоженно ответила дочь.
Она так пугалась всегда, когда маме было плохо. Страх потерять ее иногда вызывал жуткие сны, после которых долго не проходило чувство тоски и тревоги. Мама для Кати была некоторым оплотом стабильности, что ли, защита, основа. Отец всегда был чужим человеком, а мама - самый родной и близкий. Катя не представляла жизни без мамы, и дело тут не только в том, что Людмила Алексеевна помогала с Петькой...
– Что там?
– участливо спросила Юлька.
– Что-то случилось?
– Да нет, - встряхнулась Катя, - но мне надо ехать. Мама плохо себя чувствует.
– По радио говорили, что сегодня магнитные бури, - сказала Юлька и жестом подозвала официанта.
– О себе так ничего и не рассказала, - посетовала она, пока ждали расчета.
– В следующий раз, - улыбнулась Катя.
– Да ничего особенного не происходит, я хотела с тобой посоветоваться, но можно и потом.
Получив счет, подруги сложились, разделив сумму пополам.
– Кажется, сейчас встанем в пробках, - предположила Юлька, когда они вернулись к своим машинам.
– Да, похоже на то, - нахмурилась Катя.
Спеши не спеши, но через себя не перепрыгнешь. Расцеловавшись с подругой, Катя села за руль и попыталась выбраться из тесных переулков.
Когда она через полтора часа, едва вырвавшись из пробок, добралась наконец до дома, Людмила Алексеевна уже укладывала Петьку спать.
– Знаешь, это, наверное, падало давление к вечеру, - оправдывалась мама, встретив Катю на пороге.
– У меня в это время всегда болит голова...
Катя с облегчением поцеловала ее.
– Я лекарство выпила, - продолжала мама, - мне и легче стало. Мы уже поужинали, умылись, почистили зубы.
– Вот и хорошо, - сказала Катя.
– Ты ложись, полежи, а я почитаю Петьке перед сном. Потом отвезу тебя домой.
Людмила Алексеевна замахала руками:
– Нет-нет, я сама доеду. Сейчас соберусь и поеду.
Катя смотрела на нее с ноющим сердцем. Опять этот неконтролируемый страх за маму и еще щемящая жалость. Она так постарела... И почему родные люди стареют и умирают?
– Может, ты наконец переедешь к нам, а твою квартиру сдадим?
– неожиданно для себя предложила Катя.
Людмила Алексеевна удивленно взглянула на дочь, просовывая руку в рукав плаща.
– Ну, я еще не так плоха, могу справляться и сама, - проворчала она.
– А тебе надо устраивать свою жизнь, не девочка уже!
– Устрою, устрою, - засмеялась Катя.
– Игорь-то опять исчез?
– спросила Людмила Алексеевна и тотчас махнула рукой: - Ладно, не спрашиваю!
Она снова ворчала, значит, все в порядке.