Театр любви
Шрифт:
— Лицо практически отсутствует. Но особые приметы, которые нам известны, говорят о том, что это он. Сама понимаешь, мы не можем знать всех родинок, шрамов и так далее, которые наверняка знаешь ты и которые могут послужить неоспоримыми доказательствами.
— Как это случилось? — спросила я, когда мы шли к машине.
— Пока сплошные догадки. Труп обнаружили в канализационном люке. В Москве, как тебе известно, обитают полчища крыс. Уж они потрудились, хотя, судя по всему, труп пролежал там всего дня два-три. Да, еще одна новость. — Апухтин не отрываясь смотрел на дорогу. — Гоша, то есть Игорь Бархатов, в
— Что он вам сообщил? Или это государственная тайна? — спросила я, не удержавшись от сарказма.
— Ты, можно сказать, угадала. Если, разумеется, это не бред сумасшедшего. Путятин утверждает, будто подслушал один разговор. Суть его сводилась к следующему: некая организация поставила своей целью заменить депутатов Думы и членов правительства на двойников, то есть своих людей, которые будут исполнять приказы так называемого центра.
— Бредятина собачья.
— На первый взгляд — да. Но только на первый взгляд.
— Если этому поверить, то выходит, что история с двойниками Кириллина была чем-то вроде научного эксперимента, верно?
— Я этого не исключаю.
— И за всем этим стоит Стас?
— Трудно сказать наверняка. Я склонен думать, что это была его идея, которую подхватил кто-то очень богатый и влиятельный. Плюс ко всему прочему обладающий непомерной жаждой власти. Стасу всячески содействовали в проведении эксперимента.
— Значит, его тоже уберут. Еще до того, как он придет в сознание.
Апухтин ничего не ответил, и остаток пути мы молчали.
Я опознала Бориса по небольшой родинке на левом бедре и шраму на левом запястье — когда-то в юности он пытался перерезать себе вены. Его лица, или того, что от него осталось, мне не показали.
— Это он, — сказала я Апухтину, не отходившему от меня ни на шаг. И добавила: — Он превратился в скелет. Он что, болел?
— Он сидел на игле. По крайней мере последние полгода.
Мне было очень грустно. Не могу сказать, чтобы меня мучила совесть, но что-то похожее на раскаяние шевельнулось в душе.
— Я так и не поняла, что он был за человек. Как все странно и… необратимо в этом мире.
— Это письмо пришло по моему домашнему адресу вчера. — Апухтин протянул мне конверт. — Извини, но в связи со всеми этими событиями нам пришлось его вскрыть.
Буквы расплывались перед моими глазами и куда-то убегали.
«Я предвидел подобный расклад. О прощении не может быть и речи. Знай одно: я изо всех сил пытался верить в нашу любовь. Иногда мне это удавалось, правда?.. Никто не сумеет отнять у тебя то, что принадлежит тебе по праву. Копия завещания находится в нотариальной конторе номер 5 по улице Чехова. Оригинал я отправил заказным письмом на
Борис».
— Мы получили завещание сегодня утром.
Апухтин протянул мне еще один конверт.
— Оставь у себя, тем более что это может пригодиться для дела. Хотя я почти уверена, что убийцу не найдут.
— Ему тоже было известно что-то лишнее с точки зрения этой организации, о которой говорил брат Кириллина. Возможно, Киту тоже, ведь Сеулицкий и Самарин, как выяснилось, общались между собой не только как родственники.
— Кит мог поделиться кое-чем с мамой. Поэтому ей тоже угрожает опасность. — Я вдруг ощутила ужасную тревогу. — Мы должны как можно скорей вернуться туда!
Я буквально вцепилась в руку Апухтина.
Зазвонил сотовый.
— Слушаю! Да, да, мы еще в конторе.
До меня долетали отдельные слова. Голос на другом конце провода был очень возбужденным. Я с трудом узнала Виктора. До меня доносились обрывки фраз: «…она сказала… этот человек… так неожиданно…»
Апухтин обнял меня за плечи и повел к машине.
— Что случилось? Говори немедленно!
Я поймала себя на том, что ору на всю улицу.
— Она заговорила. Таня, она ходит! Мы немедленно едем туда.
Апухтин резко выкрутил руль, и машина поехала по полю. На спидометре было 120, и толчок от соприкосновения с неровной поверхностью мерзлой земли оказался таким сильным, что я больно ударилась макушкой о крышу «волги». Перед глазами поплыло, на несколько секунд отключилось сознание. Я пришла в себя, прижатая лицом к сиденью какой-то тяжестью. Было трудно дышать. Я попыталась выпрямиться, но услышала хриплый шепот:
— Не шевелись.
Раздался рев сирены, оглушительно громко завизжали тормоза, послышались приглушенные хлопки выстрелов. Кто-то вскрикнул и выругался матом.
Выждав немного, я нащупала ручку дверцы, надавила на нее и задом вылезла из машины.
Апухтин лежал лицом вниз на сиденье, не подавая признаков жизни. На резиновом коврике была лужица крови. Примерно в тридцати метрах от нас я увидела гаишную «волгу». Она лежала на крыше, ее колеса все еще крутились.
Кто-то схватил меня и швырнул на землю. В следующую секунду прогремел взрыв.
— Бежим! — скомандовал голос над самым моим ухом.
Меня подняли с земли, с двух сторон подхватили за руки и куда-то потащили. Я ничего не видела перед собой. Потом над головой что-то треснуло и прокатился гром.
…Для меня наступила тишина.
— Он остался там… Он ранен… Ему нужна помощь…
Я не слышала своих слов.
Возле дивана, на котором я лежала, сидел человек в белом облегающем комбинезоне и с каким-то странным сооружением на голове, напоминающим скафандр из фантастических фильмов. Его глаза казались огромными. Я знала: это всего лишь оптический эффект, и все равно этот человек производил впечатление неземного существа.
Я сделала попытку встать. Как ни странно, мне это легко удалось. Если бы человек в скафандре не схватил меня за руку, я бы ударилась головой о потолок.